Биография голубоглазого йогина

На следующее утро Амар Пури повторил ритуал и проговорил мне в уши дополнительные семена мантры. Он объяснил, что более частое повторение мантры полнее раскрывает ее. В мантре есть сжатые элементы, которые обладают свойством самораскрытия. Поэтому мантра не для перевода, а для использования. Неважно, что мантра означает, важно, что она делает. Наименее важным элементом является перевод, непонятный без контекста и погружения в историю. Очень важным элементом является произношение мантры, соединенное с визуализацией определенного ментального образа. Ничего из этого я делать не умел. Нужно было глубже погрузиться в традицию звука, чтобы почувствовать нектар звука и познать вкус его плода.

В ночь Махашиваратри, священную ночь Шивы, которую празднуют раз в год через определенное количество дней после окончания Кумбха Мелы в Каши, Амар Пури взял меня в поездку по многочисленным шиваистским храмам в Джайпуре. За всю ночь мы съели невероятное количество бханга, съедобной конопли, выращенной в Амлода Кунд. С собой в поездку мы взяли листьев эгле и стручков дурмана для Шива-лингама, большую сумку, наполненную монетами для подаяний, и гашиш в качестве священного подношения многочисленным встреченным нами садху Мы вернулись в пансион, лишь когда взошло солнце.

Я как раз растирал Бабаджи ноги, пытаясь вдохнуть немного жизни в его тело, когда в больничную палату начали входить баба с почтительно склоненными головами и сложенными на груди руками. Первыми прибыли Серебробородый Рагунатх Пури Баба и долговязый Даршан Баба, во рту которого уцелел всего один зуб. Рагунатх Пури привез из Каши специальное аюрведиче-скоё средство, пепел "бхасму", приготовленное легендарным Трипурари Триведи. Я с безнадежностью посмотрел на лекарство, разложенное в десяток бумажных пакетиков. Дело было не в том, что средство прибыло слишком поздно, а в том, что я не мог придумать, как каждый день подмешивать его в капельницу.

После Рагунатха Пури и Даршана Баба прибыли Мангал Бхарти Баба с учениками, Капил Пури Баба, Каши Пури Баба, Рави Пури Баба и даже Лакшман Пури Баба. Туберкулезное отделение потихоньку превращалось в храм, ведь в нем появилось по меньшей мере пять могущественных и мудрых садху, к которым стали приходить пациенты больницы и их родственники, прося даршана и вибхути. Больничные повара стали нашими горячими приверженцами, и потому непрерывный поток горячего чая и разожженных чилимов был нам обеспечен. Думаю, что в курении чилима в туберкулезной палате не больше противоречия, чем в появлении средневековых садху в современном английском госпитале.

Новоприбывшие принесли новости о смерти Мадху Гири Баба, который покинул свое тело в предпоследний день мелы. Его привязали к деревянной раме так, чтобы и в смерти он сидел в той же йогической позе, что и при жизни. Огромная похоронная процессия понесла умершего баба от дхуни к сангаму. Покрытый пеплом, осыпанный цветами ноготков, с малой в правой руке, Мадху Гири Баба торжественно проплывал мимо толп людей, бросающих ему цветы и монетки. Барабанщики загодя объявляли о приближении похоронной процессии. На берегу сангама тело баба положили в конопляный мешок и утяжелили большими камнями. Лодочник выгреб лодку туда, где белые струи воды смешивались с голубыми, и именно там закончилось последнее путешествие Мадху Гири. Его тело погрузилось в воду в месте встречи Ганги и Джамуны в сопровождении прощальной мантры:

Ом намах парватипате

Хара хара маха-а-а дев!

Хотя несколько баба стали моими гуру, и со многими другими баба я встречался на Кумбха Меле, только время, проведенное в больнице, сделало нас ближе и позволило баба увидеть меня в выгодном свете. Теперь все садху воспринимали меня как чела Хари Пури, выполняющего свой долг, "севу", качество которой определяет отношения учителя и ученика даже больше, чем все преподаваемые учения. Инициации имеют значение, но именно сева скрепляет союз гуру-чела. Несмотря на все мои старания, прикладываемые мною в Амлода Кунд, я не мог служить гуру так же хорошо, как другие ученики. Теперь все было иначе.

Амар Пури и я продолжили утренние ритуалы, и на этот раз нам помогала целая группа йогинов. Хари Пури продолжал сопротивляться смерти. Через некоторое время трем садху пришлось уехать, осталось пятеро, число, необходимое для того, чтобы отнести тело умершего до места упокоения.

Ровно через сорок дней после того, как был начат ритуал Махамритьюнджайя мантры, Хари Пури открыл глаза. В этот момент я растирал ему руки. Гуру рассеянно взглянул на меня, словно пытался сфокусировать взгляд, затем его губы дрогнули в попытке что-то сказать. Хари Пури сделал еще одну попытку. Я услышал его тяжелый шепот, который помню по сей день:

— Я твой маленький мучачо.

Выражение лица учителя не изменилось, но я покраснел, грудь словно обручем перехватило, и широкая улыбка от уха до уха появилась на моем лице.

"Неужели и в такой ситуации ты способен шутить?" — подумал я.

Хари Пури снова попытался что-то сказать, и я наклонился к его губам.