Биография голубоглазого йогина

— Куда направляешься? — спросил меня велорикша, крутя педали своей трехколесной повозки в такт моим шагам. Покрывало плотной пыли повисло над Джайпуром, усиливая и без того обжигающую летнюю жару. Должно быть, у продавцов холодных напитков сейчас нет отбоя от покупателей.

— Залезай, — сказал рикша. — Я отвезу тебя, куда захочешь.

Ветерок приятно обвевал мою обнаженную грудь, когда велорикша начал крутить педали все быстрее, везя экипаж по широким улицам. Я не сказал ему адреса, но тот, похоже, знал, куда меня надо везти.

— У меня нет с собой денег, — сказал я, втайне надеясь, что он не остановится.

— Неважно, — ответил он. — Ты ведь иностранный баба, верно?

Рикша мог иметь в виду под словом "баба" все, что угодно, но, соединив несоединимое: "баба" и "иностранный", в его сознании появилось лишь одно место, в которое можно отвезти подобного человека, а именно — в отель "Шива". Это не ашрам, да и к Великому Богу там мало что относится, скорее это счастливый уголок хиппи, временами превращающийся в опиумный притон. В ухоженном саду было кафе, всегда полное иностранных искателей знаний и приключений и простых туристов.

Велорикша довез меня до места, и я не заметил, как он уехал. Должно быть, это один из духовных союзников Хари Пури, подумал я. Ведь он же прочитал мои мысли. В этот раз я имел в виду именно свои мысли, потому что жаждал очутиться в знакомом окружении, а отель "Шива" был близок к нему, как ничто другое в этой стране.

Был вечер, солнце уже готовилось опуститься за горизонт. Несколько иностранных пар вышли прогуляться в сад, чтобы понаблюдать, как небо окрашивается в нежно-оранжевые и пурпурные тона. Они показались мне такими же чужими, как, видимо, и я им. Я был обнажен по пояс, дхо-ти порвался в неравной борьбе с колючими растениями, а ноги выглядели так, будто я пешком добрался сюда из Сибири. Я сел за ближайший столик, пытаясь решить, что делать дальше, и проверил сумку желаний на предмет завалявшихся монеток. "Ну пусть там найдется хоть что-нибудь!" — прошептал я, глядя, как улыбающийся официант в дурно сидящей униформе приближается к моему столику. Что я говорю? — подумал я. Он дал мне сумку и должен был позаботиться, чтобы в ней что-то было! Сколько может стоить чай в подобном месте? И тут я нашел замусоленную банкноту в пять рупий. Неужели она была там с самого начала? Если была, то я должен был отдать ее велорикше.

Вдруг я услышал знакомый голос с незабываемым акцентом, звучавший прямо позади меня. Я прислушался. "Ледяной дворец..." — услышал я. Неверными шагами я обошел столик, за которым сидел молодой человек вместе с парой англичан и уставился на него. Он изменился.

— Да? — спросил он, улыбаясь. — Баба? — Он всегда был очень вежливым.

— Судно, — сказал я.

— Судно? — не понял он.

— Ну, знаешь, паром от Карачи до Бомбея? — промямлил я. — Семь, может, восемь лет назад.

Это точно он.

— Конечно! Ты тот самый американец. О Господи, как я рад снова видеть тебя! — сказал он, вскакивая. -А ты совсем м-м-м, совсем как местный. — Он засмеялся и обнял меня. — Только не говори мне, что все это время провел в Индии. — Его улыбка была заразительной.

Если бы я встретил его на улице, то прошел бы мимо, не узнав. Исчезли длинные черные волосы, усы д'Артаньяна, исчезла ярко-оранжевая рубашка и шлепанцы из "Тысячи и одной ночи". Теперь Картуш больше был похож на цыгана, продающего подержанные автомобили. Его волосы были напомажены, короткие усы выглядели так, будто их каждый день тщательно расчесывали щеткой. На нем была цветистая рубашка из полиэстра, брюки-дудочки и кожаные туфли.

— Вижу, ты больше не пытаешься стать баба, -сказал я ему.

— Торгую кристаллами кварца, — ответил Картуш. — Здесь, в Джайпуре, они очень дешевы, а в Лондоне их неплохо покупают. Целительные кристаллы теперь в большой моде, — объяснил он. — Так же, как всякие гуру йога и прочее...

Его сильный французский акцент смягчился, чувствовалось влияние Лондона. Глаза не глядели на меня прямо, но тем не менее Картуш внимательно меня рассматривал.

— Ну и как, камни помогают? — спросил я.

— Они думают, что да, — ответил Картуш и пригласил меня пожить несколько дней вместе с ним, пока он не закончит закупку камней.

Хотя я совсем немного общался с Картушем более семи лет назад, я чувствовал к нему большую привязанность. Из всех людей на Земле, которых я знал, я не мог бы наткнуться на более подходящего человека. На самом деле, я только сейчас начал понимать, какое влияние оказал этот человек на мою жизнь. Сам того не понимая, я пытался подражать ему, не его мыслям, предпочтениям или привычкам, с которыми я был незнаком, но самой его личности или, скорее, моему представлению о ней. Годами я выстраивал отношения с человеком, который существовал лишь в моих мыслях. И вот Картуш передо мной, совсем не такой, каким он жил все это время в моем воображении.

— Так почему ты так и не стал баба? — спросил я его, почему-то чувствуя себя преданным.