Биография наших дней. Книга первая

Пустота и мир иллюзий поглощали меня с каждым днем. Я не могла себя взять в руки, не могла ничего сделать. Моих родителей нет… моего ребенка нет… я одна, совсем одна. Я знала, что я схожу с ума, когда у меня появились слуховые галлюцинации, а потом и зрительные. Крохотная частичка меня пыталась бороться со всей этой жестокостью, которая навалилась на меня, но она была крохотной, а травма, нанесенная моей психике колоссальная…

И лучше мне не становилось. Галлюцинации усиливались, иллюзии становились все реальнее… Врачи стали поговаривать, что меня хотят перевести в психбольницу. Там, наверное, и закончится моя жизнь. Вот она расплата за дорогие подарки судьбы. Наступила та черная полоса, которой я так боялась. Действительно, бесплатный сыр бывает только в мышеловке… И однажды вечером пришел врач и сказал, что переводят меня в психоневрологическое отделение. Сначала мне было все равно, но Оля сказала мне, что возможно меня передадут в психушку просто на просто. Я испугалась, а Оля не знала чем мне помочь.

На помощь мне пришла Марина. Она пришла вместе с Колей через день, узнав о том, что я хотела выброситься из окна. Прочитав мне нотации, она сообщила мне одну вещь.

«Мне Ольга сказала, что врачи хотят тебя отдать в психушку и Коля хочет тебе помочь» сказала Марина.

«У меня заграницей, в Америке есть один мой друг, он психотерапевт и поможет тебе справиться с депрессией, у нас в стране медицина лучше, ты же знаешь» сказал Николай.

«Коля договориться с другом, он вылечит тебя, Полин, ты согласна?» спросила меня Марина.

«Делайте, что хотите… Мне все равно, где лечиться и лечиться ли вообще… Хотя Коля я согласна, что в Америке мне будет лучше, чем здесь» ответила им я. На том и порешили, что Коля вместе со мной полетит на свою родину к врачу психотерапевту Остину Хоггартону.

Оля посодействовала моей выписке, и они с Маратом забрали меня к себе домой. Марат давно перевез к себе мои вещи, он знал, что мне больно будет возвращаться в свой дом… Там все напоминает мне о моих родителях.

Дом у Марата был большим и просторным, особенно комната Иришки и Влада, детей Марата и Оли, где мне и пришлось обосноваться до тех пор, пока Николай все не уладит. Детишки были рады, что я буду жить с ними. Они же дети и очень меня любили, как и я их. Наверное, именно они, их детская и чистая любовь ко мне не дали мне свихнуться мне окончательно. Мне нравилось проводить с ними время, с ними я забыла про взрослую и жестокую жизнь и погружалась в мир детства, где могла тоже почувствовать себя маленькой и беззащитной. Детишки приняли меня за свою, так же как Оля и Марат. Надо было признать, что теперь действительно они мне семья…

Коля быстро все сделал и даже взял билеты. Все было готово к отправке меня в Америку, город Нью-Йорк. Пребывание в стране мое длилось всего три месяца. Таков был обозначен срок лечения врачом. Потом я должна была вернуться в Россию.

Марина позвонила мне вечером и сообщила, что наш с Колей рейс рано утром. Вещи мои были готовы уже давно, я их почти и не распаковывала… Собирая свою сумочку, я обнаружила фотографию родителей. Это была глупая фотография, но одна из моих любимых. От неё веяло такой любовью, весельем и просто душевной теплотой, что я её всегда наудачу носила в сумочке в паспорте. На ней был изображен праздник восьмое марта. Кадр получился смешным. Выпившая мама не удержалась и перед камерой упала на пол, смеясь при этом от души. Папа застыл на фото тоже с неестественной улыбкой и бокалом шампанского, а я еще, будучи счастливым человеком, запрокинула голову назад от смеха. Глупая фотка действительно, но сейчас она для меня была, как напоминанием о моей прошлой счастливой жизни. Мне вдруг неимоверно захотелось поехать в наш дом, просто попрощаться. Я уже знала, что из Америки я вернусь другой, и тяжелым воспоминаниям в моей новой жизни не будет места…

Оля насторожилась и не хотела меня отпускать в нашу квартиру, но я её пообещала, что я держу себя в руках. Я сильная, я справлюсь, но с прошлым нужно было попрощаться. Она отпустила меня, при этом сказав, что будет звонить мне и проверять, как я там. Я, молча, кивнула и отправилась в московскую квартиру. Я распорядилась, чтобы все папины и мамины вещи раздали добрым людям, соседям, в память о доброй чете Ковалевых. Может, кому-то они принесут счастья, нежели своим хозяевам. Некоторые кухонные принадлежности и мебель Марат распродал, а деньги вложил на мою сберегательную книжку. Я разрешила часть мебели сувениров оставить семье Тарановых на память, а драгоценности мамы забрала Оля. Мне ничего не было нужно, что напоминало бы о них, даже фото Оля спрятала к себе в шкафы, выбрасывать не стала.