Биография нечисти (СИ)

— Это «Зона» его покарала, — мрачный как туча, вставил Вольт. — Точно вам говорю. «Зона» всё видит и знает, она защищает своих детей, как волчица щенков. Не того для нападения он выбрал. Не обычного зверя-мутанта, не такого же человека как сам, а любимчика, которому «Зона» дала силу жизни. Правду ветераны говорят: те кого она отметила никогда не умрут.

— Брехня! — дурашливо улыбаясь, проговорил Зяма. — Не спорю, что-то мистическое в случившемся есть, но при желание объяснить можно и это. Эмпирическим путём, так сказать.

— Материалист хренов, — пробурчал Вольт. — Говорю — здесь не действуют законы внешнего мира. В «Зоне» всё иначе. Она пишет правила и управляет людьми. А по-другому и не объяснишь, как до сих пор её не уничтожили такие вот как ты — материалисты.

Поглядывая на «хантеров», Макс вдруг чётко осознал, что эти ребята всё знали про поступок Прыгуна. И «Шлёпнога» с пулей в животе, и мифический артефакт якобы добытый им на болоте, для них были столь же реальны, как солнечный свет или водка на столе, потому и рассуждали на эту тему охотники со знанием дела.

«Кто ж это им всё рассказал? Неужели я? — морща лоб от напряжения, подумал Воробьёв. — Так нет же. Я про это ни слова не обмолвился…»

Он всё слушал и слушал. Поначалу старался не потерять логическую связь между тирадами новых приятелей. А потом, незаметно для себя отключился и заснул.

5

Снились кошмары. Жуткие твари, жуткие места, в которых он не бывал и вряд ли хотел бы очутиться. Порождённые чрезмерным потреблением алкоголя, эти видения преследовали всю ночь, пока Макс не пробудился от стреляющей боли в позвоночники. Застонав, будто раненый олень, он медленно приподнялся на локтях и с трудом разлепил веки. По глазам тут же ударил яркий свет, и Макс рефлекторно зажмурился.

Скверное послевкусие во рту, сухость в глотке и болезненные спазмы в желудке дополнили тупую боль в спине.

— Зачем же я так пил? — трескучим голосом произнёс Воробьёв.

Он пошарил вокруг и нащупал пластиковую бутылку, заботливо оставленную кем-то подле него. Отвинтив колпачок, прильнул к горлышку и шумно глотая, напился. Чистая, чуть отдающая железом вода омыла небо и шершавый язык, — теперь можно было жить.

«Однако же странное дело, — подумал он. — Заснул-то я в забегаловке, а это…»

Макс поглядел по сторонам и констатировал неутешительный факт — он совершенно не помнил как добрался до этого места. Находился он в каком-то коридоре, у окна, под которым лежал старый солдатский матрац. На нём-то он всю ночь и дрых.

«Может Зяма приволок», — почёсывая затылок решил он.

Тут же зашевелился червь сомнения и, одёрнув ворот куртки, Воробьёв лихорадочно запустил руку в нагрудный карман. Когда пальцы коснулись истончившегося рулончика купюр сразу же отлегло.

«А ведь запросто могли обчистить такого жирного гуся как я».

Рюкзак валялся рядом, тут же его берцы и сотовый телефон.

На его вещи так никто и не позарился. Даже обидно. Была ли это случайность или в «Обители» так строго соблюдались установленные Стремачами правила, Макс не знал, но на пару секунд ему стало стыдно. В собственных глазах, он неожиданно предстал в образе редкостного куркуля.

Он посмотрел на часы, кряхтя встал на ноги и потянулся, чтобы растянуть застоявшиеся мышцы. Нужно было принять решение — окончательное и бесповоротное. Остаться в «Зоне» и довести задуманное до логического конца или же повернуть оглобли и свалить по-тихому.

«Решение не простое, — подумал Макс. — Поэтому надо сначала пожрать».

Глава 8

1

Он собрал вещи, оправил одежду и, разобравшись с направлением, двинулся в конец коридора, где и обнаружил лестницу.

«Офицерская общага, — вспомнив расположение зданий, решил Макс. — Должно быть за вип-персону я не сошёл, потому в коридорчике и положили».

Шутка развеселила, и Воробьёв рассмеялся себе под нос. Спустился вниз, вышел из здания и направился в столовую.

В этот ранний час лагерь бродяг всё ещё спал. Впрочем, шесть утра не такая уж рань, однако народ здесь обретался вольный от того и время для этих людей текло несколько иначе.

Макс вошёл в столовую и устроился за тем же столиком, где накануне гужевался с «хантерами». Под столом всё ещё валялся кусок обугленной котлеты, который Вольт посчитал неудобоваримым. Носком ботинка Макс задвинул его в дальний угол и, откинувшись на спинку стула, задумался. Ему непреодолимо захотелось что-нибудь написать. Он порывисто расстегнул на рюкзаке молнию, достал блокнот и дорогую авторучку, подаренную родителями в день окончания университета. Торжественно открыл блокнот…

Начало…

Ему всегда с трудом давались первые строки, а тут вдруг понесло, да так лихо, что он едва успевал конспектировать. Писал от души, так словно у каждого уха, расположилось по музе, которые нашёптывали, вдохновляли и тут же редактировали бесперебойно рождающиеся фразы.

Мелким аккуратным почерком он исписал десяток страниц, торжественно поставил точку и удовлетворённо улыбнулся.

«Так-то приятель, с этой минуты ни дня без строчки. Не для того ты притащился в эту глухомань, чтобы ныть и причитать о трудностях бытия».