Биография отца Бешеного

Он расспрашивал меня о работе, о моих планах, много говорил о литературе и кино. Вместо пяти минут я пробыл у него в кабинете точно двадцать три минуты. Перед самым уходом, после его пожеланий мне творческих успехов, я все-таки рискнул спросить:

— А что с моей статьей?

И услышал от него лишь одно слово:

— Несвоевременно…

Не знаю, что думали другие, общавшиеся с Юрием Владимировичем, но мне он показался очень умным, я бы сказал, даже талантливым человеком и совсем не страшным…

Может быть, я притягиваю за уши действительность, но после этой встречи, вероятно, оттого, что после нее в отношении меня не было никаких последствий: меня не расстреляли, не посадили в Лефортово, да и помощник видел, как Хозяин дружелюбно простился со мной, — я почувствовал, что некоторые люди ко мне стали относится чуть настороженно… а некоторые заискивающе, наверное, так, на всякий случай…

Тем не менее я до сих пор жалею, что не спросил Андропова, почему с таким пристрастием относятся ко мне сотрудники Органов. Этот вопрос вертелся в моей голове всю беседу, но я так и не решился задать его… думаю, из страха…

Однако продолжим…

Однажды я случайно повстречал Женю Гинзбурга, который предложил мне поработать с ним на телефильме «Бенефис Гурченко» в качестве второго режиссера. Не имея ничего лучшего, я согласился. На этом фильме я с огромным удовольствием встретил таких поразительных актеров, как Армен Джигарханян, Александр Ширвиндт, и великого танцора — Мариса Лиепа.

С Марисом у меня связано одно забавное воспоминание. Съемки заканчивались обычно за полночь, и Марис, приезжая на съемки на американской машине (не помню марки, но это была одна из самых широких машин в мире, — подарок какого-то зарубежного почитателя его таланта), предложил мне возвращаться домой с ним: мы жили рядом — в то время я жил на Суворовском бульваре. Однажды Марис подвез меня к самому подъезду, а поблизости бродил какой-то милиционер. Увидев машину, он раскрыл от удивления рот, потом, увидев меня, раскрыл еще шире. Только Марис отъехал, милиционер попросил у меня документы и начал «права качать»: кто за рулем? Из какой страны? И прочую чушь…

Не знаю, сколько бы продолжался этот допрос, но с громким визгом, двигаясь задним ходом, перед нами остановилась машина Мариса. Высунувшись в окно, он недовольно спросил:

— В чем дело, капитан?

— А вам какое… — недовольно начал тот, но взглянул на Мариса и мгновенно расплылся в улыбке. — Извините, вы можете дать автограф моей супруге, Тамаре? Она вас так любит, товарищ… — Он запнулся на мгновение и неожиданно закончил: — Товарищ Спартак!

Я не удержался и прыснул, а Марис как ни в чем не бывало:

— Хорошо, только на чем?

Капитан суетливо вытащил книжечку квитанций для штрафа, оторвал одну и протянул Марису.

«Тамаре от Спартака!» — написал он.

Капитан был в таком восторге, что вытянулся по стойке «смирно», приложил руку к козырьку фуражки и стоял до тех пор, пока машина не скрылась из виду. Потом повернулся ко мне:

— Позвольте проводить вас до подъезда?..

И с тех пор, когда мы подъезжали в дежурство этого капитана, он регулярно отдавал нам честь.

С этого фильма началась моя дружба с одним из самых великих актеров нашего времени — Арменом Борисовичем Джигарханяном…

Людмилу Марковну Гурченко я тоже считаю великой актрисой и потрясающей певицей современности, но писать о ее характере я бы воздержался…

Один пример все-таки приведу. Гинзбургу понадобилось снять кадр, в котором Людмила Марковна должна быть одновременно в образах шести своих героинь. В то время технические возможности ТВ были более скромными, чем сейчас, и потому мне нужно было срочно найти пять дублерш.

Представляете? Найти дублерш под уникальную фигурку, с самой тонкой в стране талией?! Тем более что эти дублерши должны облачиться в собственные наряды актрисы…

Я пересмотрел едва ли не весь советский балет, ритм-балет, актерские училища… С неимоверными усилиями мне удалось отыскать пять дублерш. Среди них была даже одна со званием «Народная артистка СССР». Господи, только она и я знаю, что мне пришлось предпринять, чтобы уговорить ее пожертвовать полдня киноискусству.

Кульминационный момент настал: пред светлы очи бенефициантки предстали пять дублерш.

Небрежно окинув их царственным взглядом, Людмила Марковна прямо при них спросила меня:

— Откуда они?

— Четверо актрисы, а пятая студентка… — с гордостью ответил я, довольный, что сумел-таки выполнить столь трудное задание.

— Что? — неожиданно повысила голос актриса. — Чтобы я дала свои наряды какой-то массовке? Да никогда в жизни! — Повернувшись, она вышла.

Мои приглашенные остолбенели, а «народная» просто расплакалась, выразительно взглянула на меня и едва не бегом устремилась к выходу…

Я чувствовал себя оплеванным…

Тем не менее я все равно люблю Людмилу Марковну!..

После этого фильма меня пригласил на беседу известный кинорежиссер Александр Митта. Ему стало известно, что во ВГИКе я писал реферат на тему комбинированных съемок. Он приступал к созданию первого советского фильма в жанре фильма-катастрофы под рабочим названием «Запас прочности».