Биография отца Бешеного

Но я был на улице, а копилка дома, и встречаться с матерью не входило в мои планы. И тут меня осенило: обеденный перерыв кончался, и мама снова вот-вот должна была уйти на работу.

Дождавшись, пока мама ушла, я открыл своим ключом дверь, вытащил из тумбочки копилку, вскрыл ее и пересчитал свою наличность: сто сорок шесть рублей пятьдесят копеек! В тот момент я почувствовал себя настоящим богачом: сколько мороженого можно было купить, если оно стоило девяносто копеек! Но я преодолел возникшее желание, получше запрятал сто рублей, остальные сунул в карман, выскочил из дому и отправился на остановку автобуса.

На железнодорожном вокзале я смело подошел к билетной кассе.

— Тетенька, сколько стоит билет до Москвы? — спросил я, выстояв небольшую очередь.

— А почему мать или отец не подойдут и не спросят? — строго поинтересовалась пожилая кассирша в очках.

— У меня нет ни мамы, ни папы, а я еду к бабушке: меня тетка прогнала… Хватит, говорит, на моей шее сидеть! — Похоже, еще в то время у меня открылись задатки большого актера, в моем голосе было столько грусти, что женщина едва не прослезилась:

— Самый дешевый, в общем вагоне, стоит сто десять рублей…

— Сто десять? — ужаснулся я, понимая, что если я сейчас куплю билет, то разом лишусь своего богатства.

— А сколько у тебя есть? — участливо поинтересовался стоящий в очереди со мной мужчина в черной фетровой шляпе.

— Сорок шесть рублей пятьдесят копеек! — без зазрения совести ответил я и виновато шмыгнул носом.

— Товарищи, давайте поможем пацану и сбросимся? Кто сколько может, — обратился мужчина к очереди, снял шляпу и сам бросил туда купюру в двадцать пять рублей.

Пусть сегодня в это трудно поверить, но вскоре в шляпе набралось столько денег, что хватило даже на билет в купейном вагоне.

— Ему лучше в купейном ехать: в общем мало ли кто попадется! Еще обидят… — рассудительно проговорил мужчина, протягивая деньги кассирше…

Ненавидя ложь, я в те минуты не чувствовал никакой неловкости из-за того, что обманул милых и отзывчивых людей: просто инстинктивно я, двенадцатилетний пацан, оказавшись один на один с суровой реальностью, пытался выжить…

По дороге в Москву в течение двух с лишним суток ничего примечательного не случилось. Своих попутчиков, кроме одного, я не запомнил, хотя они все наперегонки угощали бедного «сироту». Но одного человека моя память хранит до сих пор, равно как и адрес его дома, куда он приглашал меня в гости.

Геворкян Карлен Андреевич, город Тбилиси, улица Пурцеладзе, дом шестнадцать.

Странно: прошло столько лет, а я помню наизусть…

Может быть, потому, что мозг удерживает в равной мере зло и добро, причиненное его «владельцу». А Карлен, симпатичный парень лет тридцати пяти, излучал такую доброту, проявил такое тепло и участие ко мне, совершенно чужому пацану, что я на всю жизнь запомнил его…

Когда я вышел из здания Казанского вокзала, мне показалось, что мое сердце выпрыгнет из груди от охвативших меня эмоций. Это черт знает что, просто уму непостижимо: я — в Москве!

Карлен предлагал довезти меня до дома моей «бабушки» на такси, а я не говорил ни «да», ни «нет», не зная, как отказаться, не обидев этого доброго человека. Помогли обстоятельства: Карлена встречала толпа родственников, и когда они его окружили, пошли поцелуи, объятия, я чисто по-английски незаметно исчез.

Первым делом я намеревался побывать в метро, о котором слышал множество рассказов. Но как его найти? Однако недаром есть поговорка: «Язык до Киева доведет!» Ближайшей станцией метро оказалась «Комсомольская».

Подойдя к кассе, я протянул полтинник в окошечко, получил билет, подошел к дежурной в малиновой фуражке и с важным видом подал ей свой билет, стараясь скрыть страх перед тем, что меня могут не пропустить без взрослых. Женщина окинула меня быстрым и внимательным взглядом, однако, ничего не сказав, надорвала билет и отдала его мне.

Этой билет я сохранил до возвращения в Омск как вещественное доказательство того, что я побывал в Москве: я был уверен, что без него мне никто из пацанов не поверит.

Перед эскалатором я со страхом остановился, не зная, как ступить на ленту. Трудно сказать, сколько бы я так простоял в нерешительности, если бы неожиданно не перехватил насмешливый взгляд какой-то девчонки моих лет, спокойно уехавшей вниз: мне показалось, что она уловила причину моего страха.

Какой пацан мог выдержать такое «оскорбление»? Зажмурившись, я смело вступил на «живую» дорожку эскалатора. Меня дернуло вперед, и я с трудом устоял на ногах, крепко ухватившись за резиновые перила. Но тут до меня дошло, что все страхи беспочвенны, а кататься на эскалаторе просто замечательно.

В первые мгновения мне почудилось, что я попал в настоящую сказку. Вокруг горели тысячами огней яркие люстры из хрусталя и золота. Бронзовые и гранитные скульптуры напоминали мне богатырей, заколдованных злым волшебником, который превратил их в камень и металл…

Я катался на метро до тех пор, пока не почувствовал зверский голод. И память подсказала, что перед входом в метро стояли лоточницы, продававие пирожки: