Биография отца Бешеного

Мы уже были мокрыми от пота, но все наши усилия ни к чему не приводили, и я всерьез начал злиться на собственное бессилие. Утратив над собой контроль, я снова устремил свой палец туда, куда не сумел войти мой неопытный приятель. Валя вновь громко вскрикнула, на этот раз ей действительно было очень больно: она оттолкнула меня, и несколько минут мы лежали неподвижно. Никто из нас не знал, что делать дальше, и пауза становилась угнетающе тоскливой.

Первой не выдержала Валя: она вдруг рывком встала с кровати и судорожно принялась одеваться. Моим первым желанием было остановить ее, попытаться объяснить, что моей вины в этом нет, но было так стыдно, что я даже не смог поднять на нее глаза. Когда она оделась и принялась натягивать чулки, я тоже встал, залез в штаны.

Потом виновато взглянул на Валю.

— Ты на меня сердишься? — прошептал я.

— Вот еще! Ни вот столечко! — с вызовом бросила она, указав на кончик своего мизинчика.

— Мы еще увидимся? — спросил я скорее из чувства вежливости.

— Возможно… — неопределенно кивнула Валя и быстро пошла к выходу, строго бросив на прощанье: — Не провожай меня…

Больше мы никогда с ней не встречались. Правда, через пару лет как-то столкнулись в автобусе, но она демонстративно отвернулась в сторону, а я почему-то покраснел и тоже сделал вид, что мы незнакомы…

Вот такой был у меня первый сексуальный опыт — печальный и обидный в том возрасте, вызывающий улыбку и сейчас. Хотя он мог дать серьезные нарушения моей сексуальной потенции: после этого случая я просто боялся приближаться с сексуальными намерениями к особам противоположного пола. Меня выручали ежедневные тренировки, на которых я старался нагружаться под завязку. К тому же в любую погоду: в снег, в дождь, в грозу — я вставал за два часа до начала занятий в школе, надевал спортивный костюм, тапочки и на час-полтора отдавался бегу. И не только трусцой, но и пробегая разные отрезки дистанции с ускорением…

Впрочем, физические истязания не приносили сексуального успокоения: по ночам меня продолжали посещать эротические сны, а любая особа противоположного пола, одетая чуть более фривольно, чем положено, заставляла мое сердце усиленно трепыхаться и совершать безумные поступки даже в стенах школы.

Однажды на большой перемене я стоял в окружении ребят из нашей четверки, а рядом с нами, спиной ко мне, стояла Нина Никифорова в окружении девчонок нашего класса. Они о чем-то увлеченно сплетничали.

Вдруг Никита Фридьев, поигрывавший учительской указкой, подмигнул мне, развернул меня лицом к Нине и прямо из-под моей руки указкой приподнял подол ее школьной формы, и перед нами открылись упругие ягодицы, обтянутые желто-оранжевыми рейтузами. От неожиданности я, как и другие члены нашей четверки, буквально замерли с открытыми ртами. Слава Богу, мы стояли так, что никому, кроме нас четверых, не была видна прелестная попочка Нины. Все бы, наверное, так незаметно и мирно и закончилось, если бы Никита не затянул наше лицезрение, точнее сказать, «попозрение», но…

Словно почувствовав что-то неладное, Нина повернулась и моментально среагировала. Резко одернув подол платья, Нина бросила Никите презрительно:

— Дурак! — и в слезах помчалась в сторону девичьего туалета.

Ничего не понявшие ее подружки понеслись вслед за ней. А я застыл как оплеванный и не мог переварить в сознании ее упитанные ягодицы и ее взгляд, полный укора и обиды. В дальнейшем, вспоминая этот случай, я до сих пор чувствую неловкость и стыд…

Наверное, потому, что не только не остановил Никиту, но и сам получил некоторое удовольствие от того, что он показал нам.

Странное дело: на уроках физкультуры мы видели девчонок еще более обнаженными, но это было что-то другое, ненароком подсмотренное, а потому возбуждающее… Запретный плод всегда слаще…

Но тогда, увидев, как вспорхнули девчонки, Никита громко рассмеялся им вслед, я впервые его не поддержал:

— Чего ржешь? Ты что, ребенок, что ли?

— А тебе что, ее жопа не понравилась? — грубо возразил он.

— При чем здесь ее задница? Мне ты не понравился! — с вызовом бросил я ему в лицо.

Этого Никита не стерпел и схватил меня за грудки — нас с трудом разняли приятели… Прозвенел звонок, и всем пришлось идти в класс.

Но наша стычка не закончилась, и после уроков мы решили продолжить выяснение отношений. До этого случая мы с ним, не знаю почему, даже на уроках физкультуры, во время боя в боксерских перчатках всегда избегали встречаться друг с другом, словно ощущая некое неустойчивое равенство. Однако на этот раз оба были настроены весьма решительно и даже хотели драться по-настоящему, на кулаках, но остальные члены нашей четверки уговорили не делать этого, а просто побороться «до лопаток».

Стояла ранняя весна: мокрый снег, грязь и яркое солнце. Борьба оказалась нешуточной, и победить мог каждый: силы были почти равны, но я все-таки оказался чуть более удачливым или более проворным и в конце концов, захватив его на болевой прием, придавил его лопатки к земле.