Биография отца Бешеного

Критическая масса неприязни матросов и блатных вскоре действительно привела к взрыву. Он случился на танцплощадке. Один матрос сцепился из-за девушки с блатным, и тот с друзьями разбил ему до крови лицо. Матрос бросился к общежитию, где жили его друзья-сослуживцы, и крикнул:

— Полундра! Наших бьют!

На его клич выскочило человек пятьдесят разгневанных матросов, которые накрутили на руки ремни с пряжками, залитыми свинцом. С угрожающими криками они устремились на танцплощадку.

Но и блатные, видно, готовились к этой схватке: они тоже кликнули своих пацанов. Те явились, вооруженные не только велосипедными цепями, железными прутьями, но и ножами. Побоище было страшным. К месту схватки были стянуты все сотрудники милиции города и «оперкомы» нескольких районов.

Трудно было сосчитать количество разбитых голов, ножевых ранений, переломанных рук и ног, но после этого побоища, арестовав самых злостных зачинщиков, как с той, так и с другой стороны, и отправив их в КПЗ для проведения следствия, власти наконец приняли правильное решение — и матросиков благополучно отправили по месту их прошлого, до флотской службы, жительства…

Не могу припомнить, как меня затянули в оперативный комсомольский отряд: то ли я попал туда в поисках романтики, то ли меня привлекло, что давали три-четыре свободных оплачиваемых дня в месяц, да еще увеличивали отпуск, Бог его знает. Но уж точно не из идейных соображений.

Самым интересным было то, что в эти оперотряды чаще всего вступали закоренелые уличные хулиганы, что поощрялось особо: можно было отрапортовать, что энное количество неблагополучных ребят «исправилось» и они сами успешно борются с преступными элементами.

Резонно спросить, что влекло хулиганов в оперотряды? Ответ лежит на поверхности: если раньше эти ребята, давая выход молодой энергии, пускали в ход кулаки, все время подвергаясь опасности попасть за решетку, и считались обыкновенными хулиганами, то сейчас они не только не наказывались за аналогичные поступки, но и поощрялись, а некоторые и наделялись властью.

Хотя, должен признаться, это был очень ловкий ход со стороны властей, двойной удар, говоря словами одной модной рекламы — «два в одном флаконе». Во-первых, в прошлом трудные подростки постепенно начинали думать о пользе общества, действительно становились его полезными членами, во-вторых, они, всерьез взявшись за дело, довольно сильно прижали преступность в городе.

Как я уже дал понять выше, меня нельзя было считать в то время пай-мальчиком, да и «шалости» нашей компании были на грани криминала. Меня из-за плохого поведения даже в комсомол приняли на пару лет позднее, чем было положено по возрасту, да и то только потому, что мою фамилию случайно не вычеркнули из наградного списка ЦК ВЛКСМ «за отличную работу в комсомольском оперативном отряде».

Этот список стал результатом того, что трое наших оперативников, в их числе и я, сумели задержать опасного рецидивиста, имевшего за спиной тройное убийство.

Все произошло случайно, довольно глупо и крайне опасно для жизни, особенно для моей. У нас в штабе давно висело несколько фотографий преступников, находящихся в розыске, и, вовсе не думая о них, мы втроем мирно патрулировали свой участок. Медленно прогуливались, как бы одновременно и патрулировали, трепались, рассказывали анекдоты и всякие истории. На рукаве у каждого — повязка с тремя буквами — О К О, аббревиатура названия отряда. Когда я что-то рассказывал и случайно взмахнул рукой, то заметил, как один мужик, в сторону которого совершенно нечаянно был направлен мой взмах, замер, глаза его тревожно забегали и он резко повернулся и пошел в противоположном направлении. Его лицо показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Чисто интуитивно я прервал свой рассказ и коротко бросил напарникам:

— Пацаны, берем того мужика! Только без шухера!

Поскольку я был бригадиром десятки, для них это прозвучало как приказ, и мы прибавили шагу, продолжая беседовать ни о чем. Мужик оглянулся и тоже ускорил шаг, мы едва не бегом, он — тоже. Трудно сказать, сколько продолжалась бы эта странная погоня, если бы преследуемый вдруг не остановился и решительно не пошел нам навстречу. Скорее всего он подумал, что легко справится с такими сопляками, как мы, тем более что он, как выяснилось, был вооружен.

— А ну, брысь, мусорки херовы! — грозно прорычал он, держа руку в кармане.

«Нож!» — промелькнуло в моем мозгу, и я впился взглядом в эту руку, стараясь не упустить ни одного движения.

Дело в том, что многие из нас, «оперкомов», в том числе и я, ходили в спортклуб «Динамо» на занятия по военизированной борьбе самбо, которую изобрел олимпийский чемпион по вольной борьбе легендарный Харлампиев. Я достиг неплохих результатов и потому чувствовал себя уверенно.