Биография отца Бешеного

По ходу обыска были найдены и шестьдесят пять долларов США, а значит, светило и обвинение в валютных операциях, но оно отпало: я работал два года за границей. Нашли у меня шесть комплектов новой хоккейной формы - похоже, я их украл. Но я легко доказал, что форму для детской команды спортклуба "Факел" нам купили шефы. Были попытки впаять мне и другие, такие же смехотворные обвинения, но не вышло, поэтому нашли "свидетеля", который заявил, что будто бы видел, как я ударил пострадавшего бутылкой...

Не буду более утомлять вас всеми этими глупостями: перейду к суду, шедшему целых два дня. Перед началом второго дня судебного заседания Лидия Васильевна сообщила мне, что говорила с судьей и сегодня она примет решение освободить меня из-под стражи прямо в зале суда и предъявит обвинение моим "визави". Адвокат ушла в зал судебного заседания, заметив, что и меня приведут минут через десять. Счастливый и окрыленный, я ждал, когда же меня поведут. Время тянулось томительно и очень медленно. Даже мои конвоиры с удивлением перешептывались: почему меня не вызывают? Прошло более часа, когда меня, вконец измученного ожиданием, привели в зал.

Встает судья и начинает читать заключительную речь. О Боже!

"Доценко... Признать виновным по статье двести шестой, части второй, ВИНОВНЫМ... Учитывая характеристики... ДВА ГОДА ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ в колонии общего режима!.."

Казалось, я ослышался, что это мне снится: этого не может быть! Как можно осудить пострадавшего?..

И только когда я вернулся в Москву после двухлетнего отсутствия, я узнал от Лидии Васильевны, что произошло. За полчаса до начала судебного заседания в судейскую комнату вошли двое в штатском, что категорически запрещено Законом, и долго оттуда не выходили: поэтому-то слушание и задержалось на целый час. Лидия Васильевна встречалась потом с судьей и вынудила ее признаться, что ее навестили сотрудники КГБ, которые "убедили" ее лишить меня свободы: ослушаться их она, конечно же, не смогла... Оказывается, мне еще повезло: они просили дать мне срок по максимуму, а судья дала по минимуму...

Господи, сколько унижений пришлось мне, невиновному, пройти. Сидел я в нескольких десятках километров от городка Княж-погост, что в Коми АССР. Недаром бывалые люди говорят, что "первоходку" лучше сидеть на строгом режиме. На "общем" столько беспредела, что только успевай вертеть головой, языком да ушами: следи за тем, что слышишь, что говоришь, куда садишься или ложишься, даже куда встаешь... Во всем может открыться тайный смысл, и придется отвечать "за базар"...

Не проходило и трех дней, чтобы на зоне кого-то не убили. Черт бы побрал мою память! Написал, что не буду в этой книге ворошить прошлое, но не могу удержаться и расскажу одну страшную историю, случившуюся со мной.

Был в моем отряде молодой паренек: сирота из самой глубинки России. Звали его Валентином. Он был очень добрый и простодушный, безотказный в работе и честный в дружбе. Обычно про таких говорят: обидеть его - словно обидеть ангела. У себя в деревне Валентин работал конюхом. Работал добросовестно и, судя по его увлеченным рассказам, с детства очень любил лошадей. Совсем недавно похоронил последнего близкого человека - бабушку и остался совсем один.

Однажды ночью его разбудил пьяный бригадир и приказал отвести его до райцентра, чтобы там у одной товарки прикупить пару бутылок водки. А Валентин грипповал и лежал с высокой температурой. И естественно, отказался. Тогда тот отобрал у него ключи от конюшни и с матом удалился. Утром выяснилось, что бригадир загнал коня, а свалил все на Валентина.

Видно, слово бригадира-пьяницы, но орденоносца перевесило, и парня осудили на полтора года. Каким-то чудом этому застенчивому пареньку удалось избежать насилия и во время следствия, и во время этапа. Его шконка оказалась рядом с моей, и я как бы взял над ним шефство. В нашем же отряде был один парень, лет двадцати, по кличке Штырь, севший по "сто восьмой": "причинение тяжких телесных повреждений при помощи ножа". В его голове было мало извилин, но злость лилась через край. В отряде его побаивались, и не потому, что он был здоровячок и просто отмороженный, а потому, что прозрачно намекал, что корешится со Смотрящим на зоне. Смотрящий - это как бы предпоследняя ступенька перед коронованием на "вора в законе".

Почему-то Штырь с первого дня невзлюбил Валентина и при каждом удобном случае шпынял его. Делать это он старался в мое отсутствие, а Валентин терпеливо сносил его издевательства и ничего мне не говорил. Но однажды я увидел на его теле синяки и выпытал, что над ним издевается эта сволочь. Увидев Штыря перед отбоем, я подошел к нему и, стараясь не привлекать внимание других, тихо проговорил:

- Штырь, оставь парня в покое!

- А то что? - с вызовом спросил он.

- Увидишь что! - во мне уже закипало.

- Ты, москвач! - заревел он, явно желая показать свою наглость и силу. Ты что, угрожаешь мне? Мне наплевать, что ты в кино снимался! - Он с рыком бросился на меня, выкинув вперед кулак.