Биография отца Бешеного

Однако час, когда я повзрослел и физически окреп достаточно, чтобы защитить маму, в конце концов настал.

Долгое время отец держался и не распускал руки, но однажды, когда мне уже было лет четырнадцать, он снова сорвался и замахнулся на маму как раз в ту минуту, когда я вошел в комнату, где они сидели за накрытым столом: наверное, что-то праздновали. Я перехватил его руку левой рукой, а правой схватил со стола столовый нож и направил лезвие в его сторону.

Отец мгновенно протрезвел: в его глазах был явный испуг.

- Отец, ты помнишь, о чем я предупреждал тебя?

- Витя, не нужно! - испуганно закричала мама, чем как бы поддержала его.

- Ты что, сынок, хочешь убить того, кто одевал тебя, кормил, поил? укоризненно произнес отец.

- Когда-нибудь я верну тебе все твои деньги, потраченные на меня! - с вызовом бросил я.

- Да в них ли дело! - тяжело вздохнул он. - Никогда не думал, что ты можешь поднять руку на отца...

- Но ты же поднимаешь руку на маму, которую любишь, - кинул я ему в лицо железный довод. - Или не любишь?

- Люблю, сынок! - Он снова вздохнул, потом посмотрел мне в глаза и вдруг сказал: - А ты действительно стал мужчиной... - после чего повернулся к маме. - Все, мамуля! Больше тебя пальцем не трону! Гадом буду!

С тех пор отец действительно никогда больше не позволял себе распускать руки. Это не означает, что они больше никогда не скандалили, но эти скандалы дальше словесной перепалки никогда не заходили.

С личностью отца в моем детстве связаны два неприятных эпизода: о первом я рассказал выше - когда он доставил меня из Дома культуры домой пинками, а второй произошел гораздо позднее. Как-то под воздействием бациллы щедрости отец уступил настойчивым просьбам матери и выделил деньги на покупку баяна, о котором я много лет мечтал.

И вот моя мечта воплотилась в жизнь! Изделие тульских мастеров сверкало перламутровыми пуговицами клавиш, а отделка буквально блестела на свету, вызывая у меня чувство гордости. Без особых усилий мама устроила меня в кружок баянистов, и я с увлечением ходил заниматься, разучивая всевозможные гаммы и арпеджио. Примерно через полгода упорных занятий я проявил такие способности, что педагог поручил мне разучивать то, что обычно предлагалось на следующий учебный год: "Во саду ли, в огороде..." , "Во поле березка стояла..."

Я с усердием наяривал эти мелодии, радуясь моментам, когда мелодия начинала звучать "по-настоящему". Восхищалась моими успехами и мама. В хорошие часы: когда был не очень пьян, а только-только "принял на грудь", бросал добрые слова и отец. К сожалению, мое музыкальное образование так же быстро и неожиданно закончилось, как и началось. Это случилось через несколько недель после того, как безвинно была арестована мама. Отец ушел в запой, и однажды, вернувшись после занятий в кружке домой с желанием поработать над домашним заданием, я не обнаружил футляра с баяном. Перерыв все укромные места в доме и так его и не обнаружив, я спросил отца, где баян.

- Все, сынок, нет больше твоего баяна! - пьяным голосом сказал он и добавил: - Я пропил его, сынок! - Отец всхлипнул и потянулся к бутылке...

Так в жизни меня еще никто не предавал. Я бросился бы за успокоением к маме, но ее не было. Отняли мою мечту стать музыкантом, играть красивые мелодии и песни, какие играл нам педагог. Я бросился в свою комнату, упал на кровать и безутешно разрыдался. Вероятно, этот случай так сильно подействовал на меня, что я никогда в жизни, даже когда появилась возможность, не смог не только взять баян в руки, но не хотел даже взглянуть на него, и уж конечно разлюбил его слушать. Мне казалось, что и сам инструмент меня предал...

Как вы поняли, отношение отца ко мне было непростым. Маме приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы купить мне обнову или послать тайком сэкономленную десятку в Москву, но стоило отцу в чем-то ее обвинить, а я оказывался свидетелем ее правоты, то она, как самый последний аргумент, бросала ему:

- Спроси у Вити!

И если я подтверждал ее слова, все споры мгновенно прекращались. Отец твердо знал: Виктор никогда не поддержит ложь, всегда скажет правду...

Шестнадцатого мая тысяча девятьсот пятьдесят первого года родился мой сводный брат Саша, а мне уже исполнилось пять лет, и вскоре мы стали собираться назад в Омск. Перед отъездом я отдал все свои "сокровища" моему другу Сережке, и мы с ним поклялись в верности на всю жизнь.

Интересно, где ты, Сергей? Может, откликнешься? Я намеренно не назвал твою фамилию, чтобы не объявились "дети лейтенанта Шмидта"... Таковых прошу не беспокоиться...

Глава 2

ОТРОЧЕСТВО

Детство моего сводного брата Саши было более благополучным, чем мое. Во всяком случае, он никогда не испытывал то постоянное, ноющее чувство голода, когда в рот хотелось сунуть любую зелень, растущую из земли, чтобы хоть чем-то набить желудок. Саньке, конечно, было известно чувство голода, но в этом виноват был он сам, а не объективные обстоятельства: заигрался и не пришел вовремя домой или же был наказан за какую-то провинность, обиделся и сам отказался есть.