Биография отца Бешеного

Трудно было сосчитать количество разбитых голов, ножевых ранений, переломанных рук и ног, но после этого побоища, арестовав самых злостных зачинщиков, как с той, так и с другой стороны, и отправив их в КПЗ для проведения следствия, власти наконец приняли правильное решение - и матросиков благополучно отправили по месту их прошлого, до флотской службы, жительства...

Не могу припомнить, как меня затянули в оперативный комсомольский отряд: то ли я попал туда в поисках романтики, то ли меня привлекло, что давали три-четыре свободных оплачиваемых дня в месяц, да еще увеличивали отпуск, Бог его знает. Но уж точно не из идейных соображений.

Самым интересным было то, что в эти оперотряды чаще всего вступали закоренелые уличные хулиганы, что поощрялось особо: можно было отрапортовать, что энное количество неблагополучных ребят "исправилось" и они сами успешно борются с преступными элементами.

Резонно спросить, что влекло хулиганов в оперотряды? Ответ лежит на поверхности: если раньше эти ребята, давая выход молодой энергии, пускали в ход кулаки, все время подвергаясь опасности попасть за решетку, и считались обыкновенными хулиганами, то сейчас они не только не наказывались за аналогичные поступки, но и поощрялись, а некоторые и наделялись властью.

Хотя, должен признаться, это был очень ловкий ход со стороны властей, двойной удар, говоря словами одной модной рекламы - "два в одном флаконе". Во-первых, в прошлом трудные подростки постепенно начинали думать о пользе общества, действительно становились его полезными членами, во-вторых, они, всерьез взявшись за дело, довольно сильно прижали преступность в городе.

Как я уже дал понять выше, меня нельзя было считать в то время пай-мальчиком, да и "шалости" нашей компании были на грани криминала. Меня из-за плохого поведения даже в комсомол приняли на пару лет позднее, чем было положено по возрасту, да и то только потому, что мою фамилию случайно не вычеркнули из наградного списка ЦК ВЛКСМ "за отличную работу в комсомольском оперативном отряде".

Этот список стал результатом того, что трое наших оперативников, в их числе и я, сумели задержать опасного рецидивиста, имевшего за спиной тройное убийство.

Все произошло случайно, довольно глупо и крайне опасно для жизни, особенно для моей. У нас в штабе давно висело несколько фотографий преступников, находящихся в розыске, и, вовсе не думая о них, мы втроем мирно патрулировали свой участок. Медленно прогуливались, как бы одновременно и патрулировали, трепались, рассказывали анекдоты и всякие истории. На рукаве у каждого повязка с тремя буквами - О К О, аббревиатура названия отряда. Когда я что-то рассказывал и случайно взмахнул рукой, то заметил, как один мужик, в сторону которого совершенно нечаянно был направлен мой взмах, замер, глаза его тревожно забегали и он резко повернулся и пошел в противоположном направлении. Его лицо показалось мне знакомым, но я не мог вспомнить откуда. Чисто интуитивно я прервал свой рассказ и коротко бросил напарникам:

- Пацаны, берем того мужика! Только без шухера!

Поскольку я был бригадиром десятки, для них это прозвучало как приказ, и мы прибавили шагу, продолжая беседовать ни о чем. Мужик оглянулся и тоже ускорил шаг, мы едва не бегом, он - тоже. Трудно сказать, сколько продолжалась бы эта странная погоня, если бы преследуемый вдруг не остановился и решительно не пошел нам навстречу. Скорее всего он подумал, что легко справится с такими сопляками, как мы, тем более что он, как выяснилось, был вооружен.

- А ну, брысь, мусорки херовы! - грозно прорычал он, держа руку в кармане.

"Нож!" - промелькнуло в моем мозгу, и я впился взглядом в эту руку, стараясь не упустить ни одного движения.

Дело в том, что многие из нас, "оперкомов", в том числе и я, ходили в спортклуб "Динамо" на занятия по военизированной борьбе самбо, которую изобрел олимпийский чемпион по вольной борьбе легендарный Харлампиев. Я достиг неплохих результатов и потому чувствовал себя уверенно.

Мы не испугались его угроз и продолжали идти на него. Мужик прищурил глаза, и я понял, что он сейчас вытащит руку с ножом. Неожиданным броском вперед я перехватил его руку, не дав ему вытащить ее из кармана, и заломил болевым приемом. Мужик успел ударить меня кулаком свободной руки в лицо, но в ажиотаже я не почувствовал боли, хотя он разбил мне бровь и кровь ручьем хлынула из раны, заливая мне глаза. От злости я еще сильнее нажал на локоть, мужчина вскрикнул, и тут же где-то внизу прозвучал громкий хлопок.

Я не сообразил, что это за звук, а потому совершенно не среагировал на него. Тут на помощь подоспели и мои напарники. Мы скрутили мужика и позвонили в штаб. Вскоре приехал сам начальник штаба, как мы его уважительно называли, "наш Жужа".

Жужа была его фамилия. Он был украинец, родом из Харькова: в Омск он прибыл с теми самыми матросами-дембелями, да так и остался. На флоте Жужа был старшиной первой статьи. Под два метра ростом, килограммов под сто двадцать весом. С пудовыми кулаками и удивительно дет-ской, доброй, но бесстрашной душой.