Биография отца Бешеного

Несмотря на то что отец давно простил меня, я до сих пор испытываю жгучий стыд за тот свой поступок. Я никогда не прощу себе, что предал близкого мне человека и он, совершенно невиновный, отсидел два года: за хорошее поведение его освободили досрочно...

Особенно остро вину я ощутил тогда, когда сам был невинно лишен свободы, но об этом речь впереди...

Получив аттестат зрелости, я поехал поступать в Москов-ский государственный университет.

В этой книге мне впервые захотелось признаться, что послужило толчком к этому решению.

В нашей команде многоборцев был парень на три года старше меня, Аркадий Амбросик. Он был из интеллигентной семьи: и отец, и мать были инженерами. Получилось так, что постепенно он стал моим основным соперником по юношескому легкоатлетическому многоборью.

В отличие от Аркадия, выступающего довольно ровно во всех дисциплинах многоборья, у меня были "коронные" дисциплины, в которых я выступал на высоком уровне, что было очень важно для всей команды. Одно дело, когда человек хорошо выступает в одной дисциплине, и совсем другое - когда может закрыть еще пару. А я, кроме многоборья как такового, имел приличные результаты в стометровке, а значит, и в эстафете четыре по сто, и был лидером по метанию диска. Потому меня почти всегда включали в состав команды, а Аркадия иногда оставляли дома.

Правда, был случай, когда Владимир Семенович, мой тренер, так на меня рассердился, что едва не отлучил на полгода от команды. А все по моей глупости...

В то время я серьезно увлекся химией и как-то решил сделать, как мы называли, "бумажные хлопушки". В школе мы проходили тогда бертолетову соль. Как не попробовать смешать ее с "красным фосфором" и не попугать девчонок, бросая им под ноги? Но "бертолетова соль" тщательно пряталась нашей химичкой, и достать ее никак не удавалось. Но разве такие мелочи могут остановить "пытливый ум"?

Я уселся за специальную литературу и вскоре выяснил, что свойствами "бертолетовой соли" обладает также "соль стронция", баночка которой стояла совершенно открыто.

Несколько дней ушло на то, чтобы потихонечку "натырить" необходимое количество "соли стронция" и "красного фосфора". И когда эти два элемента оказались у меня дома, я вдруг решил, что "хлопушки" - совсем детская забава, нужно придумать что-нибудь поэффективнее. Случайно я наткнулся на фарфоровые конденсаторы, которые лежали среди инструментов отца. Конденсаторы представляли собой двухсантиметровые цилиндрики с алюминиевыми клеммами с обоих концов.

"То, что нужно!" - промелькнуло у меня в голове, и я принялся за изготовление своеобразных мини-гранат.

Процесс происходил на кухонном столе. Прямо на клеенку я высыпал из кулечка "бертолетову соль", туда же - кулечек "красного фосфора" и тщательно смешал. Взрывная смесь для начинки мини-гранаты была готова, и дело оставалось только за оболочкой. Пассатижами я оторвал с одной стороны клемму-крышку конденсатора, вытащил из фарфорового цилиндрика рулончик промасленной фольги, проложенной полоской вощеной бумаги, после чего засыпал внутрь приготовленную "гремучую смесь" и, не подумав, что крупинки смеси могут прилипнуть к промасленным фарфоровым краям конденсатора, принялся закрывать его снятой клеммой-крышкой.

Вдруг прогремел взрыв. И первая мысль, посетившая мою бедную головушку, была такая: "Почему перестало играть радио?"

У нас в коридоре висел радиотранслятор, который работал с шести часов утра до двенадцати часов ночи, то есть с того момента, когда раздавался Гимн Советского Союза, открывая новый день для всей страны, и до того момента, когда гимн оповещал, что день закончился.

Я подумал, что взрывом повреждены провода радиотранслятора: мне и в голову не могло прийти, что взрывом меня просто оглушило. Тут я взглянул на свои руки, залитые кровью. Когда раздался взрыв, я инстинктивно закрыл лицо руками, и это спасло глаза, в основном пострадали руки, частично задело лицо...

Разорвавшись, фарфор конденсатора разлетелся на мелкие осколки, и многие впились мне руки. Взорвалась и кучка смеси на столе: этим взрывом мне сильно опалило лицо. А одна из клемм-крышек, к счастью не задев меня, словно пуля, продырявила стекло окна в ванной. Скорость полета была такой сильной, что отверстие получилось идеально круглым.

Пока я смотрел на руки, меня посетила вторая мысль: "Господи! Через две недели первенство района!"

Нужно что-то делать... Вспомнив про пузырек с йодом, я бросился в ванную комнату и полил йодом прямо на раны. Я не знал, что на открытую рану йод лить нельзя, и кровь, естественно, пошла еще обильнее. Я вспомнил, что прямо над нашей квартирой проживает докторша, и бросился к ней за помощью. Когда она открыла дверь, то едва не бухнулась в обморок:

- Боже мой! Что случилось, Виктор?

- Реактивы в руках взорвались, - не вдаваясь в подробности, ответил я, и она принялась обрабатывать мои раны перекисью водорода, потом вызвала "скорую помощь"...