Биография Шерлока Холмса

Известность Холмса вскоре стала распространяться за пределы страниц «Стрэнд мэгэзин». В 1893 году Холмса, еще считавшегося умершим, впервые изобразили на театральных подмостках. Чарльз Брукфилд сыграл детектива в скетче собственного сочинения «Под часами. Представление-буфф в одном акте».

Брукфилд, актер, драматург и журналист, получивший образование в Кембридже, тремя годами младше Холмса, выступал с некоторыми артистами, включая Ирвинга, которых Холмс знал по своей недолгой сценической карьере.

Уотсон, посетивший по меньшей мере один спектакль в театре «Ройял-корт», чтобы посмотреть на игру Брукфилда, пришел в ужас перед тем, как был изображен его покойный друг, но мало что мог поделать. Слава тогда, как и сейчас, обладала собственной инерцией.

К середине 1890-х «посмертный» престиж Холмса вырос настолько, что рекламодатели готовы были платить за использование его имени. В 1894 году фармацевтическая фирма «Бичемз пиллс» («Пилюли Бичема»), совершенно точно зная, что он жив, послала на Бейкер-стрит своего представителя прощупать почву и узнать, нельзя ли получить подпись Холмса на рекламе их товара.

Звезды сцены и мюзик-холлов уже десятилетия подкрепляли своими именами хвалебные отзывы о самых невероятных товарах. Теперь же рекламодатели пытались привлечь к этому и других известных лиц.

Оскар Уайльд, как и Холмс, провидчески понимавший, какой притягательной силой обладают известные личности, согласился рекомендовать вниманию публики «Укрупнитель бюста мадам Фонтейн». «С непреложностью солнца, поднимающегося поутру, он увеличит и украсит бюст» – так звучал текст рекламного объявления. Хотя, возможно, только мадам Фонтейн знала, почему Уайльд счел для себя приемлемым рекламировать ее товар, он хорошо заработал на кампании.

Вскоре после этого британский военачальник Роберт Баден-Пауэл, герой обороны Мафекинга[85], и поэт и писатель Редьярд Киплинг поддались искушению воспеть в прессе «Боврил» (пасту-экстракт из говядины для приготовления бульона или бутербродов).

Рекламодатели поздневикторианского периода были также пионерами мерчандайзинга. Названия многих популярных романов и пьес стали торговыми марками. Мягкие мужские фетровые шляпы с вмятиной на тулье были обязаны своим названием снискавшему громкую известность в 1894 году роману «Трильби» английского писателя и карикатуриста Жоржа дю Морье (француза по происхождению и деда знаменитой романистки) о жизни Латинского квартала. Поклонникам книги предлагались также сосиски, мороженое, булавки и мыло марки «Трильби».

Теперь пришел черед сделать знаменем рекламы Холмса.

Под влиянием первого порыва Холмс прогнал взашей злополучного представителя «Бичемз», однако был достаточно заинтригован, чтобы обратиться к Конан Дойлу с просьбой оценить коммерческий потенциал идеи. Дойл, в то время больше интересовавшийся собственной беллетристической карьерой, нежели ролью литературного агента Уотсона, был недоволен, но сознавал, что его репутация и доход все еще в значительной мере зависят от двух приятелей с Бейкер-стрит.

Он вступил в переговоры с «Бичемз», и в результате в «Иллюстрейтед Лондон ньюс» за 20 июля 1894 года появилось рекламное объявление на полполосы с письмом, якобы адресованным Холмсом Уотсону:

Дорогой друг, загадка следует за загадкой, но самое загадочное – что приключилось с тем, без чего немыслим мой метод, ставший почти моей второй натурой. Я особо забочусь о том, чтобы перед выходом из дому прихватить самое необходимое, но эта вещь исчезла, и я потерял всяческий след. Я разыскал пропажи многих, но из-за собственной очутился в безвыходном положении. Я не стал бы беспокоить Вас, но в сем отсталом городке – хотя Вам трудно будет в такое поверить – я не могу приобрести то, в чем так нуждаюсь; поэтому пошлите с первой же почтой одну большую коробку пилюль Бичема. Запомните имя, под которым я поселился, и прилагаемый адрес, который прошу уничтожить, поскольку не желаю, чтобы о моем местопребывании стало известно.

Ваш Ш. Х

.

Много лет спустя Уотсон, должно быть, вспоминал эту рекламу с улыбкой, вызванной, возможно, тем, что значительно позднее Холмс, поглощенный очередным расследованием, прислал ему телеграмму следующего содержания: «Сейчас же приходите, если можете. Если не можете, приходите все равно. Ш. X.».