Биография создателя Гарри Поттера Дж. К. Ролинг, написанная Шоном Смитом

В шестом классе средней школы в Уайдене появился новенький — Шон Харрис. Его отец был военным, которого перевели в гарнизон, располагавшийся через дорогу от школы. Новый мальчик сразу привлек внимание Джоанны, уставшей от примелькавшихся лиц. Между Джоанной и Шоном завязалась прочная и долгая дружба. Шон был не такой, как другие, и Джоанна Ролинг, любившая музыку новой волны, поддерживавшая «Гринпис» и Международное движение за амнистию, привязалась к нему. У Шона была машина, бирюзовый форд «Англия», спасавший от будничной действительности, которая все больше тяготила Джоанну. Друзья выруливали на трассу М4 и ехали в Бристоль либо в Бат или в другом направлении — в Ньюпорт и Кардифф, где были бары и танцы, клубы и концерты. Мир вдруг оказался огромным.

Шону Джоанна посвятила вторую книгу «Гарри Поттера» — «лихому водителю и верному другу». Не был забыт и бирюзовый форд «Англия»: именно такой автомобиль у семейства Уизли. Волшебная летающая машина становится настоящим символом спасения. Сначала это средство передвижения фигурирует в истории о том, как братья Уизли организуют побег Гарри из виртуальной тюрьмы в доме номер четыре по Тисовой улице, где его заперли в спальне: «Из заднего окна старой машины бирюзового цвета, висевшей в воздухе, выглядывало лицо Рона». А позже, когда Гарри с Роном опаздывают на школьный экспресс, этот автомобиль доставляет их в Хогвартс: «Гарри слышал рев мотора, чувствовал, как вибрирует под ним сидение, подпрыгивают руки на коленях и очки на носу». Наконец, самый важный эпизод: все тот же форд, на этот раз «одичавший», спасает друзей от гигантских пауков в Запретном лесу. «Гарри на прощание благодарно погладил машину, и она, развернувшись, скрылась в лесной чаще». Джоанна любила старенький потрепанный автомобиль Шона и была довольна, когда иллюстратор Клифф Райт изобразил его на форзаце детского издания «Тайной комнаты».

23 апреля 1983 г. Энн Ролинг составила завещание. Джордж Фрэнсис, местный адвокат, подготовил все документы. Энн было всего тридцать восемь, но она понимала, что сделать это необходимо, тем более что состояние ее быстро ухудшалось. Все свое имущество она оставила Питу, а в случае его смерти одна половина отходила сестре Мэриан и ее мужу Лесли, а другая — Обществу помощи больным рассеянным склерозом. Энн, если бы была жива, наверняка гордилась бы причастностью дочери к деятельности этого общества в Шотландии и даже, без сомнения, сама отправилась бы с жестянкой в руках собирать пожертвования в фонд его поддержки.

В выпускном классе Джоанна была избрана старостой. Голосование, в котором принимали участие как ученики, так и преподавательский состав, стало для Джоанны настоящим испытанием на самостоятельность и авторитетность. Болезнь матери и тучи, сгустившиеся над Черч- Коттеджем, как ни странно, сделали Джоанну более открытой и общительной. В последние годы училась она блестяще, и было решено, что она будет поступать в Оксфордский университет на отделение современного языкознания. Энн с Питом, которые никогда там не бывали, с трепетом ждали этого момента. По мнению Джона Неттлшипа, Ролинги, помня себя в двадцатилетием возрасте, всегда хотели, чтобы их дочери получили высшее образование и им было бы легче устроиться в жизни. Умные и талантливые, Энн и Пит в свое время с легкостью освоили бы университетскую программу. «Пит был смышленый парень, и они всегда жалели, что не окончили университет. Потому так тернист был их жизненный путь — Питу пришлось наверстывать упущенное, посещая занятия вечерней школы. Оба они были очень одаренные люди».

Джоанна сдала вступительный экзамен в Оксфорд, и ее фамилию занесли в резервный список. Но в итоге ее не приняли. М-р Неттлшип убежден, что ее «отсеяли», потому что она закончила государственную общеобразовательную школу. История ее поступления как две капли воды похожа на случай с Лаурой Спенс. В 2000 г. об этом случае писали многие британские газеты: утверждали, что Лауру не взяли в Оксфордский университет из-за того, что она была выпускницей государственной, а не частной школы. Реакцией на этот скандал стало гневное выступление канцлера Гордона Брауна по поводу элитарности Оксфорда и Кембриджа. Оратор во всем винил старый режим и консервативную систему образования: «Пора положить конец старой Британии, где решающее значение имеют сословные привилегии, а не природные дарования. Пора заставить университеты распахнуть свои двери женщинам и представителям всех социальных слоев».