Биография великана

«И последнее — делать всюду настолько полные перечни и такие общие обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено».

Эти простые правила — основа учения Декарта. Они совпадают с логической схемой математических рассуждений и свидетельствуют о том, что философ — замечательный математик.

В этом родстве с математикой одновременно их сила и слабость. Сила в логической строгости рассуждений; слабость в некоторой произвольности основных предположений, произвольности, в какой-то мере правомочной в отвлеченной математике, но недопустимой в учении о природе.

Декарт считал, что истинно все, что воспринимается нами «ясно и вполне отчетливо». А вот для выдающегося ума и ума посредственного «ясными и вполне отчетливыми» бывают, как правило, совершенно различные вещи. Этот недостаток предлагаемого универсального метода отыскания истины сказался очень скоро. В том же «Рассуждении», например, философ «логически строго», с его точки зрения, доказывал существование бога и бессмертной души. Интересно отметить, что «доказательства» Декарта не удовлетворили церковников, посчитавших их «слишком краткими».

Через пять лет в свет выходит второй основной труд Декарта — «Метафизические размышления». В нем так же, как и в «Рассуждении», он излагает основной принцип своей философии, названный позднее «принципом картезианского сомнения», поскольку по-латыни Декарта называли Картезием.

«Я мыслю — следовательно, я существую»

В детстве, говорит Декарт, мы составляем себе представление о внешнем мире раньше, чем начинаем разумно рассуждать. Поэтому наши суждения, в большинстве своем остающиеся у нас с детских лет, могут быть ложными. Если мы желаем освободить сознание от ошибочных заключений, надо один раз в жизни усомниться во всем, в чем можно сколько-нибудь сомневаться.

Но в чем же можно сомневаться?

Вы сидите, например, в халате у горящего камина. Можете ли вы сомневаться в том, что на вас мягкий халат, что камин ярко горит? Да, отвечает философ, можете — и поясняет, что ему однажды снился сходный сон, а проснувшись, он нашел себя раздетым в постели. Известно также, что душевнобольные страдают галлюцинациями; значит, возможно, что вы заболели, и то, что себе представляете, — только результат больного воображения.

Можно сомневаться даже в том, что, прибавив 2 к 3, мы получим 5! Ведь известно, что многое, считавшееся долгое время очевидным, было отброшено затем как ложное.

Однако в чем же все-таки сомневаться нельзя?

«Я обратил внимание, — пишет Декарт, — на то, что в то самое время, когда я склонялся к мысли об иллюзорности всего на свете, было необходимо, чтобы я сам, таким образом рассуждающий, действительно существовал. И заметив, что истина: „я мыслю, — следовательно, я существую“, — так тверда и верна, что самые сумасбродные предположения скептиков не могут ее поколебать, я заключил, что могу без опасений принять ее за первый принцип искомой мною философии».

Величественна картина восстания человеческого духа против многовекового рабского преклонения перед авторитетами!

Конечно, принцип «мыслю, следовательно, существую» придает бóльшую реальность человеческому сознанию, чем материи. И как естественное следствие подобного субъективизма может явиться отрицание объективного существования окружающего нас мира. Однако духовный мир выдающихся людей сложен, а мышление менее прямолинейно, чем этого иногда хотелось бы их биографам. Декарт был замечательным философом, математиком и естествоиспытателем. И то, что было допустимо для Декарта-философа, подчас отрицалось Декартом-естествоиспытателем.

Не удивительно поэтому, что, когда один из учеников указал ему, что его философия оставляет действительное существование только для наших душевных состояний, Декарт резко ответил тому, что «только лошади и мулы» не могут отличить субъективных состояний, обусловленных сознанием, от состояний, вызванных воздействием внешнего мира. Из этой реплики видно, что, как и для каждого действительного ученого, для Декарта окружающий мир был реален.

Декарт понимал практическое значение своего учения.

«Эти основные понятия, — писал философ о своем методе, — показали мне, что можно достичь знаний, очень полезных в жизни и что вместо умозрительной философии, преподаваемой в школах, можно создать практическую, с помощью которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, звезд, небес и всех прочих окружающих нас тел, так же, как мы знаем различные ремесла наших мастеров, мы могли бы наравне с последними использовать эти силы во всех свойственных им применениях и стать, таким образом, как бы господами и владетелями природы».