Биография Воланда

Мы уже отмечали, что тема Герберта Аврилакского появляется у Булгакова не сразу. В первых редакциях при встрече на Патриарших не упоминается вообще никто. Позднее — сначала мистики и каббалисты Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494) и Иоганн Рейхлин (1455–1522). А затем монах Гильдебранд, и, наконец, Фрэнсис Бэкон (1561–1626). Однако именно Герберт Аврилакский появляется только в финальной версии романа, которая пишется в период 1937–1938 года. Укажем на один поразительный факт: 21 мая 1937 года подвергается аресту создатель мистической организации Единое трудовое братство Александр Барченко. А его расстрел происходит 25 апреля 1938 года. По сути, это и есть период написания последней версии. А далее она уже превращается в чистовик.

Поэтому включение в текст романа истории именно с Гербертом Аврилакским указывает не только на отсеченную голову Берлиоза, но и на смерть А. В. Барченко, о котором Булгаков должен был быть наслышан от актера и режиссера второго МХТ Валентина Смышляева, имевшего с ним скандал. Это своеобразная форма криптомемориализации, пусть и спорного, но весьма яркого и осведомленного знакомого.

3

Но что же приводит Воланда и Левия Матвея к встрече именно на крыше нынешней РГБ?

Конечно, когда возникает вопрос об особенности этого места действия, можно было бы ограничиться и весьма тривиальным ответом, что Булгаков часто посещал Дом Пашкова, где находилась библиотека Ленина, и это будет правда[177]. Теперь в этих стенах находятся и рукописи самого Булгакова, и даже его запонки.

Но писатель обычно наделял локации символами, которые, как ему казалось, могли быть понятны посвященным. Он играл в исторические шарады, посылая привет эрудитам, которые понимают, почему сюда приходят Воланд, Азазелло и Левий Матвей.

Контекстуальность этого места уводит нас снова к 1929 году.

15 июня. Газета «Вечерняя Москва» сообщала: «В церкви-музее Василия Блаженного на Красной площади группа верующих до сих пор совершает религиозные обряды. Главнаука обратилась в Московский совет с ходатайством закрыть эту церковь для церковных служб, а здание полностью использовать как музей. Московский совет удовлетворил ходатайство Главнауки».

Булгаков знал, что храм Покрова на рву или храм Василия Блаженного — это созданный Иваном Грозным Иерусалим небесный, вместилище высшей справедливости и Божьего суда. Образ небесного Иерусалима впервые возникает в Откровении Иоанна Богослова (Откр. 21:10–21). Это особый благословенный город мира, в котором Божий народ будет вечно жить вместе с Богом.

А вот Иерусалим новый и земной был собственно Кремль. Разрушение этого Иерусалима в 1812 году французской армией носило не только сугубо военный, но и символический смысл.

«Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено» (Мф. 24:2, 3) — сообщает нам евангельский Матфей пророчество Иисуса Христа. Вот почему визави для диалога с Воландом избирается именно евангелист Матфей: он такой же полноценный свидетель страстей.

То, что Воланд и Азазелло смотрят на Кремль, напрямую в тексте не говорится. Но вот что там написано: «Опять наступило молчание, и оба находящихся на террасе глядели, как в окнах, повернутых на запад, в верхних этажах громад зажигалось изломанное ослепительное солнце. Глаз Воланда горел так же, как одно из таких окон, хотя Воланд был спиною к закату».

То есть если он стоял спиной к закату, то значит, смотрел именно на окна кремлевских построек и конкретно на Боровицкую башню Кремля. В момент завершения романа это была одна из двух башен (другая Спасская), через ворота которых происходил въезд кортежа Сталина. Поэтому внимание Воланда к Боровицким воротам символично.

Романный Левий Матвей выступает у Булгакова летописцем и стенографом Иешуа. Хотя сегодня такой всемирно признанный авторитет, как израильский археолог Шимон Гибсон, считает, что самым древним и аутентичным является Евангелие от Иоанна. Там содержится масса очень точных топографических названий, известных только современникам Иерусалима времен Распятия Христа. Но Булгаков избирает именно Левия Матвея.

Крыша РГБ выбирается не в связи с Вальпургиевой ночью, а с фигурой того, кто решил взорвать Кремль. Ведь именно отсюда и открывается самая впечатляющая панорама на эту цитадель русских царей.

Осенью 1812 года разрушителем Кремля стал Наполеон, для многих русских он антихрист и воплощение Сатаны. Он взрывал укрепления по традиции, что в Москве, что в испанской Валенсии, полагая, что разрушения укреплений ослабят обороноспособность врага, если представится возможность реванша.