Биология просветления

Терри: Будет ли тогда правильным сказать, что ум должен быть не в состоянии возбуждения, а холодным и тихим? То, что вы говорили,  – это способ достижения безмолвия ума.

У. Г.: Возможно, в свете моего описания этого физического состояния бытия вы должны осознать, что все, что бы вы ни искали или ни делали, не имеет вообще никакого отношения к этому состоянию. Вот почему я говорю, что ваше воображение идет не только в неправильном, но и в противоположном направлении.

Терри: Итак, перестать думать.

У. Г.: Это абсурд. Говорить, что ты должен перестать думать, само является мышлением. Вы должны отдавать себе отчет в том, что вы ничего не можете с этим поделать, и это замедляет ум. Вы должны знать, что вы действительно не знаете. Как вы можете искать или понимать то, чего вы не знаете? Вы переводите это в терминах своих идей. Это абсурд, который вы должны видеть, и это видение означает окончание. Можете ли вы это делать?

Терри: Это должно быть состояние кризиса, состояние крайнего отчаяния.

У. Г.: Как вы можете создавать кризис или состояние отчаяния? Но, к сожалению, вы строите на этом состоянии отчаяния структуру и создаете философию.

Терри: Так что в каком-то смысле это подобно самоубийству.

У. Г.: Метафорически говоря, это своего рода самоубийство. Вот чего вы боитесь – достичь такого этапа, где уничтожается, распадается вся структура.

Проблема в том, что вы никогда не ставите под сомнение эти идеи, методы и техники; вы принимаете их и получаете те или иные переживания тут и там, и вы их держитесь.

Терри: То, что вы говорите, означает создавать своего рода кризис, где мы всерьез задумываемся о том, что мы делаем со своими умами.

У. Г.: А также выясняем, есть ли такая вещь, как ум, «я» или как бы вы ни хотели ее называть. Но кто-то говорит, что ум есть, и где вы тогда?

Терри: Происходит ли кризис, когда я вижу, что никакого ума нет?

У. Г.: Нет. Кризис имеет место тогда, когда вы видите, что ничего не можете видеть никакими известными вам средствами.

Терри: Вы имеете в виду что мой ум не может?

У. Г.: Та самая вещь – говорение «я вижу» – это именно то, что постоянно вас обманывает.

Терри: Это означает: все, что я вижу или говорю, это только моя собственная проекция.

У. Г.: Ваши проекции – не обязательно ваши собственные проекции, поскольку то, что вы думаете и чувствуете, вам не принадлежит.

Терри: Вы имеете в виду, что это продукт культуры?

У. Г.: Культуры, окружающей среды, общества. Все эти определения, которые вы приняли, – это различные идеи из разных источников, и ваш опыт основывается на знании этих идей, а они вообще ни на чем не основываются. Поэтому вы сами никогда ничего не переживали, кроме опыта вещей, которые вам передавали другие. Все эти вещи, которыми нас пичкали на протяжении столетий, – это единственное, что мы все время переживаем.

Терри: Тогда как же переживается свое собственное?

У. Г.: Тогда нет вообще никакого опыта.

Терри: Что это в действительности означает?

У. Г.: Это ваше дело – задавать вопрос и выяснять для себя.

Терри: Если нет никакого опыта, если уничтожается вся структура мышления, то это означает уничтожение цивилизации и культуры, это означает конец истории.

У. Г.: Все уничтожается одним ударом. Оно заканчивается. Оно само взрывается. Когда перекрываются все пути к отступлению, оно не может не взрываться.

Терри: Как это перекрывается?

У. Г.: Все ваши пути к отступлению. Мысли об этом, желание это уничтожить, желание что-то с этим делать, сдерживать это, формировать это, направлять это в соответствии с вашими симпатиями и антипатиями – всё это движения прочь от самого себя. Когда оно прекращается, мысленная структура не может продолжать существовать и взрывается, и ты оказываешься в этом состоянии физического бытия. Ты впервые стал человеком, и жизнь начинает выражать себя по-своему.

* * *