Биометаллический одуванчик (СИ)

– А ну стой, не гони лошадей! – прикрикнул на эльфа гном. – Парень что, на злодея с голыми руками пойдет? Не дело это!

Выбравшись из-за стола, Битфурд начал рыться в сундуках, рядами выстроенными вдоль стен, а когда наконец закончил, то извлек на свет длинный меч в кожаных ножнах.

– На, держи, это тебе в обмен на цепь. Зовут сей клинок Троллерезом, и на людоеда с ним идти в самый раз!

Одним словом, эльф и гном воспылали энтузиазмом до такой степени, что Ган смог отделаться от них уже далеко от порога землянки, радуясь наступившей наконец тишине. Радовался недолго: Битфурд и Баффел оставили его одного только потому, что уже довели до пещеры людоеда.

– Ну что ты стоишь, иди внутрь! – крикнул эльф, высунув на мгновение свою голову из кустов.

«Не пойду,» – твердо заявил себе и миру Ган, только мысленно.

– Кто там на пороге топчется? – густой громкий голос из глубин пещеры заставил парня окаменеть от страха, и он не то что убежать – даже пошевелиться не мог. А когда самообладание к нему наконец вернулось, было уже поздно.

– Че надо? – заревел людоед, горой нависая над трясущимся от страха Ганом.

– Ничего, уже ухожу...

– Стоять! – приказ людоеда остановил парня в трех шагах от спасительной стены деревьев. – Это че у тебя в руках? Меч? Ты че, убивать меня пришел?

– Нет, что вы, уважаемый, это бритва, бритва. Я странствующий цирюльник, стригу и брею огров, троллей и великанов, – Ган готов был сказать все, что угодно, лишь бы отвлечь людоеда хотя бы на несколько секунд.

– А с людоедами работаешь? – подозрительно прищурившись, спросил громила.

– Раньше не приходилось... – Ган внезапно почувствовал себя увереннее: людоед оказался достаточно глуп. – Но думаю, что смогу. Вы готовы заплатить за мою работу одну серебряную монету?

– Я заплачу тебе десять, если ты избавишь меня от этой бороды! – заревел радостно людоед, тряся перед носом Гана длинными, грязными и спутанными космами, которые отросли от подбородка до самых колен. Так как великан был в два раза выше Гана, то борода эта была самой длинной из всех, которые тому приходилось видеть.

Напевая себе веселую песенку под нос и притоптывая в такт, людоед завел Гана в пещеру – сырую, темную и на редкость зловонную. Повсюду были разбросаны обломки костей и обрывки одежды, окровавленные, а в одном углу даже валялась груда помятых доспехов, комплектов которых было там не меньше дюжины.

«Похоже, мало быть воином, чтобы одолеть такого верзилу,» – подумал Ган грустно, и неожиданно вспомнил одну очень важную вещь:

– Уважаемый людоед, я конечно страшно извиняюсь, но для того, чтобы побрить вас, мне понадобится теплая вода и мыло. Так уж вышло, что с собой у меня сейчас только меч... то есть бритва, бритва!

Людоед нахмурился.

– Если у вас этого не найдется, – а Ган был полностью уверен, что мыла в такой дыре точно не сыщется, – то мне придется вернуться домой и принести их оттуда.

Людоед нахмурился еще сильнее, а потом внезапно заорал:

– Снежнобелка!!!

– Простите? – не понял Ган.

– Тьфу ты... Белоснежка! Выходи немедленно!

И в тот же миг, позвякивая железом на каждом шагу, из самого темного угла пещеры вышла девушка в одних лохмотьях, лицо которой закрывали давно нечесаные длинные волосы. К ее правой лодыжке была пристегнута цепь с замком, точно такая же, как и та, которой гоблины сковали эльфа Баффела.

– Кто это? – спросил Ган осторожно у людоеда.

– Дочь какого-то местного королька. Ехала через мой лес вместе с шайкой своих подлиз и телохранителей. Без моего на то разрешения! Всех убил, ее оставил – красивая.

– А Белоснежка – это ее настоящее имя? – Ган ничего не слышал о такой принцессе.

– Не, ее имя слишком длинное, чтобы я мог его запомнить. А Белоснежка – потому что была уже такая принцесса, только не помню, где о ней слышал.

Девушка что-то прошептала.

– Че? – переспросил людоед.

– Сюсанна Мария Вельветта Баянера де ля Свон Мальшанская, княгиня Астурийская, герцогиня Кразинская, маркиза Санса и Берто, графиня Бульвето, Станра и Фонседо, маркграфиня Пор...

– Тащи мыло и воду, Белоснежка! – людоед перебил Сюсанну Марию Вель... вету? Или Бельвету? Дальше, кажется, Байданера деля как-то там... Ну вы поняли меня, уважаемый слушатель.

– У нее в повозке много чего было, – людоед повернулся к Гану, когда девушка послушно ушла за мылом. – Я притащил все, что уцелело после того, как потоптался по ее братии.

И правда, очень скоро Белоснежка (можно я буду называть ее так же, как и Людоед, уважаемый читатель?) принесла и мыло, и полный таз теплой воды (не спрашивайте меня, откуда она взяла ее в сырой темной пещере, потому что если я начну описывать все до мельчайших деталей, то эта в сущности своей коротенькая история выльется в масштабное эпическое полотно). И Гану больше ничего не оставалось, кроме как приступить к процессу бритья, пусть прежде ему только приходилось видеть этот процесс со стороны – у него еще не выросло ничего, достойного удаления мудреным приспособлением цирюльников и брадобреев.

– Когда вы брились в последний раз? – спросил Ган, чувствуя, как у него трясутся поджилки.