Бирюк

— Знаешь что? Пойдем спать, Сашк. Ничего мы сейчас не решим и не сделаем.

— Насчет сделаем — это тебе лучше знать. А я для себя все решила.

Решила она.

В кровати Сашка прижалась к моему боку и устроила голову на плече. Я аж зажмурился в темноте, впитывая всей своей толстой шкурой этот кайф от ее близости. Просто лежать с ней рядом. Ладонь узкая на моей груди. Дышит тихонько. Тепло. Как давно мне не было вот так тепло? Если бы еще не ебаный осиный рой думок в черепушке.

Главное ведь — не начать дергаться. Ясно как белый день, что этот капитан Корнилов приходил не просто мило поболтать со мной. Сто пудов у него уже есть четкое представление, как все было на самом деле с этим жирным боровом, мэром, и оно наверняка весьма близко к реальным событиям. В ФСБ лохов всяких не держат. Вот только пришел он один и трепался что-то сильно много, практически все передо мной выложил. Так они обычно не работают. На что расчет? Что я заочкую, побегу к Боеву с Камневым докладывать, что жопы у нас в огне? Ага, типа я наивный чукотский юноша и не понимаю, что он где-то рядом теперь пасется, ожидая моей реакции. Бежать — не побегу. Но вот звякнуть Боеву нужно. Именно сейчас, паузу выдержав. Не сразу, типа в панике. Логично же, что я позвоню другу и коллеге с уточнением «че за на хер», а вот если совсем смолчу — не логично.

Нащупал на тумбочке возле кровати телефон, придержал попытавшуюся поднять голову Сашку.

— Шаповалов, ночь на дворе, — хрипло проворчал Боев. Спит, значит, Корнилов не добрался до него пока.

— Я в курсе. Но ко мне тут гость странный наведался. Капитан Корнилов из ФСБ, — тона я старался придерживаться почти равнодушного.

— Корнилов? Фамилия генеральская прям, — фыркнул Андрей, но я уже уловил, что он весь напрягся. — Че хотел?

— Да про какого-то Вознесенского Дмитрия Алексеевича спрашивал.

— Кого? — выдержав четкую паузу, нарочито лениво спросил он. — Че-то не припоминаю. Клиент у нас такой разве был?

— Нет вроде. — Я и зевок выдавил. Если и слушает нас «большой брат», то пусть хавает.

— Ну и чего тогда ночью трезвонишь? — якобы недовольно прорычал Боев. — Нельзя, что ли, было завтра на работе…

— Да спи уже.

Все, в известность я его поставил, остальное только в приватной беседе без возможных ушей.

И про пробросы корниловские насчет Катьки и уебка жирного я тоже нарочно умолчал. Ведь только долбоебский брат станет даже намекать нынешнему мужику сестры на ее прошлого, чего бы там ни было. Так что все нормально, укладывается в схему. Даже если Корнилов точно знает, что бесследное исчезновение Вознесенского — наших рук дело, то спалить нас по этому разговору не выйдет. А Андрюха теперь будет готов. Катьку прикроет, а я, если все херовей некуда пойдет, — его. Не будет моя сестра одна с дитем корячиться. И Роксана со своими тоже. Я сестренке задолжал, так что если что — все на себя. Не было никаких Боевых и Камневых.

Вот же сука фээсбэшная, ну как нанюхал?

И как же жестко ему удалось цепануть меня. До сих пор же при мысли, что Катюху мою этот… А я жил и знать ни о чем не знал. А потом еще и сам языком своим трепливым подставил.

А может, у говнюка и было целью спровоцировать меня? На кой ему это? Не услышь я тихие Сашкины шаги… хер знает, не сцепился ли бы я с этим Корниловым насмерть. Этого ему было нужно? Охерительный повод сразу заломать меня и закрыть за нападение на работника органов при исполнении. А уж как у нас умеют прессовать, когда ты попал в их цепкие ручонки, ни для кого не секрет.

— Смотрю, спать ты не хочешь, — заерзала Сашка у моего бока, и ее рука с груди заскользила к моему животу. — Надо что-то с этим делать.

— Сашка… — попытался предупредить я, но поздно.

Одно ее ласкающее движение — и все. В черепушке сквозняком вымело думки-переживалки начисто. Она только пальцами тонкими до пупка добралась, а мой член уже задергался, наливаясь и распрямляясь. Так и норовя сходу головкой ей в ладошку занырнуть. Сгреб я ее волосы, заставляя поднять лицо к себе, и прямо в губы выстонал свой кайф от первого ее касания, одновременно сдергивая второй рукой трусы и освобождая ей дорогу. Она нежными подушечками пальцев головку обвела — меня как в поясницу током шарахнуло, прогибая. Скользнула по стволу, впервые ведь исследуя меня сама, а у меня уши вспыхнули, и в них зазвенело, подчеркивая внезапную сладкую пустоту и свободу внутри. Уверенно, по-хозяйски, обхватила яйца, взвешивая в ладони и застонав мне в рот, и я едва на месте себя лежать заставил. Готов, готов для нее сразу. И не просто готов. Хочу так, что хоть цепями меня вяжи. В нее хочу. Ни терпения, ничего постепенного у меня с этой женщиной. Включаюсь весь, сразу и на предельной, бля, мощности. Сашка меня не поджигает, нет. Что горит, то и потушить можно. Она меня взрывает к херам. И тут уж никаких тормозов и обратной реакции природой не предусмотрено. Необратимо, сука.

— Хочу… — хныкнула она, разрывая поцелуй, и столкнула вниз одеяло. Приподнялась надо мной на руках, а я шарахнул по кнопке ночника на тумбе. Я тоже хочу. Умираю, как хочу все видеть.