Бирюк

— Да срать я хотел на ордена и на ублюдка этого Вознесенского! — рявкнул внезапно капитан, оскалившись по-звериному. — Сдох — туда ему и дорога. Но тебе и дружку твоему Боеву как оно по ночам спится, когда знаете, что приют, из которого сестру твою этому пидору жирному продали, считай, работает и дальше, как ни в чем не бывало? Как дышится, пока там других таких же мальчишек и девчонок собираются пристраивать, как товар живой? Или что, только своя хата с краю? Сомова в порядке, а на остальных плевать?

А ведь не ошибся я. Сидит в капитане монстр. Крепко так сидит. И как только сумел в конторе своей тогда удержаться и не спалиться? Там ведь эти… роботы с холодными головами нужны. Про чистые руки пиздеть не надо. Уж ручки-то у них как раз частенько в дерьмеце по плечи аж.

Мой телефон зазвонил. Глянул на дисплей. Не Сашка. Незнакомый номер. Подождет.

— Херово спится, — ответил я честно. — А тебе?

— А мне вообще никак. Я, сука, вздохнуть не могу. И херовей всего от того, что сделать тоже ничего не могу. Сверху приказ пришел однозначный, Шаповалов: не трогать. Не соваться в принципе. Все, что нарыл, изъяли и засекретили. Сказали, вякну — и трындец мне. В лучшем случае увольнение с волчьим билетом.

— А ты, значит, успокоиться и отступиться не готов?

— А ты типа готов? Хотя у тебя с дружком твоим вопрос с обидчиком Сомовой вроде как закрыт, да? Решили, что на этом все?

Ни хера мы еще не решали. Причем по вине моей и моего запоя долбоебского. Вот я дебил все-таки.

— А тебе неймется? Все пытаешься по Вознесенскому ясность внести? Так от меня ты ее не дождешься.

— А чего дождусь?

— Хорош выебываться, капитан. Чего хочешь от меня? Конкретно.

Корнилов всмотрелся опять в меня, явно решая что-то для себя.

— Помощи, — выдал он.

— В чем она должна выражаться?

— Я к приюту подступиться не могу уже никак. Засветился. А твою морду лица там никто не знает. Да и бабье, я слыхал, на тебя ведется в легкую.

— Это-то тут при чем? — мигом насторожился я.

— А при том, что директриса там — бабенка ушлая. Не старая и, ходят слухи, до мужского внимания охочая. Мальчиков, конечно, у нее и под рукой хватает. Но то мальчики, а то мужик взрослый. Опытный, — Корнилов ухмыльнулся мне похабно и подмигнул.

Теперь у меня оба кулака зачесались.

— Уж не подкладывать ли ты меня ей планируешь? — зарычал на этого долбоеба. — Обломайся, не пойдет.

— Стереть боишься? Или бабы бальзаковского возраста не твое? Так они, говорят, огонь. — Вот гад, весело ему.

— Ну раз так, то сам на нее и лезь!

— Нельзя мне, сказал же. На мою внезапную в нее влюбленность с бешеным стояком она не купится.

— А на мою, значит, да? Не пойдет, сказал.

— Слышь, Шаповалов, да что ты как девственница? Не подкладываю я тебя под нее, просто есть мыслишка пристроить тебя к ним на работу. Есть там физрук, сильно бухающий. Так вот, я его временно устраню с игрового поля, а ты как бы случайно подвернешься. Видок у тебя что надо.

— Типа туда кого попало с улицы берут.

— Ну ты не совсем с улицы придешь, а вот чтобы сто процентов взяли, и придется чуток поработать лицом… хотя бы. Обаяешь эту Валентину Степановну, пристроишься. С ребятами общий язык наладишь. Понюхаешь.

— Что там нюхать? Думаешь, там все в открытую?

— А вот это ты и выяснишь, — Корнилов скалиться перестал, мигом посерьезнев. — Мне-то и поговорить там ни с кем не дали.

— На что ты рассчитываешь в итоге? Что толку от нюханий, если хода делу твое начальство все равно не даст?

Капитана аж перекосило, зыркнул на меня зло, и теперь отчетливо я засек в его взгляде родню своему внутреннему монстру.

— А я клал на начальство. Нам нужно двое-трое ребят, которые смогут борзым журналюгам в прямом эфире все рассказать. Видал этих новых, что сразу всю жесть выдают, без цензуры и подготовки? Типа там «Шестьсот секунд». Вот, к таким и пойдем. И хер тогда кто замнет уже, когда на всю страну прогремит.

Ладно, логика в этом есть. Видел я эти передачи. Там реально временами такое выдают и про таких людей, что раньше подобное и представить себе нельзя было. Журналисты эти тоже, по ходу, без башни. Головы потом на раз летят. Так что может выгореть.

— Может сработать, — кивнул я. — Только надо будет все очень-очень быстро проворачивать.

— Быстро, да. Это на мне. А вот тебе на громкую славу, Шаповалов, губу раскатывать не стоит. Ты в гадюшник пойдешь по поддельным докам. А как раздобудешь мне свидетелей, то сразу и потеряешься с горизонта.

— Ага, детей подставлю и свалю? Херня!

Кто, бля, так делает? Не я точно.

— Дебилом не будь, — заворчал Корнилов. — Если у нас выгорит, такая вонь во все стороны поднимется, что хоть вешайся. Думаешь, кое-кому не сильно дурному трудно будет провести потом аналогию между тобой, сестрой твоей, бывшей воспитанницей этого сраного приюта, и пропавшим мэром города, на ней помешанным? Оно тебе надо?