Бирюзовая тризна

— Она очень богата и недурно готовит. Она слишком молода для меня. Хотя считает, что мы созданы друг для друга…

— Погоди-ка, — прервал меня Гейб. — Так они на яхте весь путь от Мартиники до Гавайев? Вдвоем?

— Да.

— Почему же теперь они в большей опасности, чем тогда?

— Она была и тогда. — Я рассказал им о двух покушениях Говарда. — Я пытался осмыслить все это, но у меня ничего не вышло. Так просто было сказать: ребята, вы беситесь с жиру. Но Говард Бриндль знал, что убьет ее еще когда брал в жены. Весь этот круиз был задуман именно для убийства. Потому что, если они уплывут из Лодердейла на неделю-другую, а через три дня он вернется и скажет: вы знаете, Гуля свалилась за борт и утонула, его просто растерзают на месте. Он знал это. Эта история — одна сплошная помойная яма.

— Говард Бриндль! — сказала Дорис. — До чего удивительно обычное имя. — А как насчет его биографии? — поинтересовался Гейб.

— Не то, чтобы у меня были улики, но около него наличествует уже два трупа, не считая той несчастной попутчицы.

— Из-за денег?

— Не думаю, что этому были вообще какие-то определенные причины. Может быть, это мания, может быть озлобленность и желание противостоять всему миру. Он хитрый, поворотливый и сильный. Не думаю, что он слишком умен. Я хочу сказать, что умный человек изъял бы эти снимки у жены после того, как нужный эффект был достигнут.

— В чем заключался эффект? Заставить ее поверить, что она сошла с ума?

— Заставить ее сказать нескольким близким друзьям, что она сошла с ума. Так, как она сказала мне. Так, чтобы он мог сказать, что он беспокоится за нее. Может быть, он спланировал все с самого начала. К тому моменту, как с ней наконец что-то произойдет, в его пользу будут играть и месяцы, проведенные ими вдвоем в океане, и ее безумие. И найдутся друзья, которые подтвердят: да, она стала какой-то очень странной, чудной какой-то. Может быть, у него такое хобби — убивать странных людей. С ними не будет ни одной серьезной улики. А тут еще солидный куш: около миллиона долларов. Так что он будет очень осторожен. Мне кажется, у него нет настоящих глубоких чувств. Он слишком легко плачет. Или в таком случае он величайший актер в мире.

— Но ведь, можно связаться с ними по радио? — робко сказала Дорис. — Выслать корабль. Вертолет, наконец.

— Славная ты у меня девочка, — улыбнулся Гейб. — Океан, знаешь ли, большой. Несколько войн назад целая куча самолетов, кораблей, радарщиков и прочей ерунды пытались засечь в океане флотилию, а не одну маленькую яхту. Неделями пытались. Да, еще и подключили к поиску кучу субмарин. В конце концов обнаружили — совершенно случайно. А флотилия, скажу я тебе, занимает несколько квадратных миль в океане. Через Тихий может нестись целая регата парусных судов, ты будешь об этом знать, но пролетишь мимо раз десять, пока тебе посчастливится засечь хотя бы одну яхту. Вот если у тебя есть прямая радиосвязь и ты знаешь до тонкостей маршрут судна, вот тогда только ты сможешь по пеленгу обнаружить его. И то с поисковым самолетом.

— Разумеется, ничего подобного на «Лана» нет, — сказал я.

Повисло молчание. Гейб прищурился в небо. Казалось, он что-то обдумывает.

— Являться в порт одному было бы вопиющей глупостью, — сказал он. — Если человек говорит, что его жена упала или спрыгнула за борт, первый возникающий у всех вопрос будет: а не столкнул ли ты ее сам? При этом не важно, сколько месяцев или лет они плавали вместе. Хоть трижды вокруг света. А если еще и обнаружится — а это обнаружится тут же — что они женаты меньше полутора лет, сразу станет ясно, что дело в ее деньгах. И любой идиот сообразит, что в таком случае он должен был привести тело в порт.

Я поинтересовался, будут ли законники чинить какие-либо препятствия вступлению во владение наследством, потому что, насколько я знал, у Гули не было завещания. Все зависит от того, сколько будет длиться судебное разбирательство, ответил Гейб. Но в любом случае они будут иметь право отсудить в пользу государства до сорока пяти процентов. Я задумался над этим и дошел до совершенной ерунды. Голос Гейба вернул меня к действительности. Оставим завещание. Лучше подумаем, что Говард Бриндль вероятнее всего сделает с моей девочкой. Да, его женой. Но моей девочкой. Я могу назвать момент с точностью до дня, часа и минуты, с которой она перестала быть его женой.

— Всегда хорошо быть живым свидетелем, — пробормотал я.

— Не понимаю, — отозвалась Дорис.

— Кем-то, кто действительно знает, что то, что произошло, в самом деле произошло, — пояснил Гейб. — Такие особы всегда думают, что они видели нечто, что кому-то важно было видеть и слышали нечто, что кому-то важно было слышать. Самовнушение. Но я должен тебе напомнить, что мистер и миссис Бриндль на своей яхте совершенно одни. Посреди Тихого океана. И без каких бы то ни было свидетелей.