Бирюзовая зима

– Почти нигде, – отозвался он.

Словно зачарованная, я коснулась пальцами стебля и взяла цветок. Повертела его так и сяк, разглядывая каждый ярко-желтый лепесток. На губах сама собой заиграла улыбка. Каких же хлопот Элиасу это стоило?

– Спасибо, – прошептала я.

– Тебе нравится?

– Очень.

– Только не подумай, что цветок – это дешевое извинение. – Он опустил голову и потер виски. – Просто небольшой знак внимания.

Я кивнула:

– Это очень трогательно с твоей стороны. Спасибо большое.

– Я… – начал он и замолчал. Некоторое время он рассматривал пол, а затем взглянул мне прямо в глаза. Так пронзительно, что у меня подогнулись колени.

– Можно войти? – спросил он.

Я моргнула и сделала шаг в сторону, освобождая дорогу.

– Конечно.

– Спасибо, – сказал он и переступил порог. Пока я запирала дверь, Элиас стоял посреди комнаты, сунув руки в карманы, и осматривался. Заперев дверь, я замешкалась, так как понятия не имела, что делать дальше.

– Я принесу вазу, – пролепетала я. И уже даже куда-то собралась, но тут вспомнила, что вазы-то у меня и нет. Еще ни разу в жизни мужчина не дарил мне цветы. Я достала из шкафа высокий стакан и пошла в ванную, чтобы налить воды. Оставшись наедине с собой, я попыталась собраться с мыслями. Нервы мои были на пределе, и я спрашивала себя, что же из этого всего выйдет. Он хочет поговорить о нас? Как сложится этот разговор?

Я вернулась в комнату, чувствуя, как пылают щеки. Мне не хотелось яркого освещения, поэтому я не выключила лампу в ванной: на пару с ночником они озаряли комнату приглушенным светом. Из стереосистемы тихо лилась музыка.

Элиас, по-прежнему не двигаясь с места, смотрел, как я прохожу мимо и ставлю подсолнух на тумбочку. Я села в изголовье кровати и одеялом прикрыла голые ноги.

– Может, тоже присядешь? – предложила я.

Он поколебался, но потом кивнул, разулся и снял куртку. Над темно-синими джинсами обнаружился темно-серый свитер с V-образным воротом. Из-под него выглядывала белая футболка. Лицо у Элиаса было усталое и в то же время напряженное. Он сел на противоположный край кровати и так же, как я, поджал ноги. Упершись локтями в колени, он свесил руки вниз.

– Могу я узнать, как там Джессика? Или ты не хочешь говорить об этом?

Он потер руки и уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут мой взгляд зацепился за костяшки пальцев правой руки. Кожа на них была содрана, все вокруг распухло. Он же не?.. Я закрыла ладонью рот.

Элиас проследил за моим взглядом и усмехнулся.

– Ты всерьез думаешь, что я прикончил Доминика и направился прямиком к тебе?

Почему нет, я уже ни в чем не уверена.

– Не бойся, – спокойно сказал он. – Я ему только врезал разок.

– Что значит «только»? – дрожащим голосом спросила я. «Только» – понятие растяжимое. Может быть, Доминик «только немного покалечен» и всю оставшуюся жизнь сможет питаться только через соломинку.

– Дал по роже, всего-навсего. – Элиас взглянул на свои руки. – Вообще-то я не собирался об него мараться. Но он вел себя так нагло, что я не сдержался.

– Может, приложить что-нибудь холодное?

– Нет, спасибо. Ты очень добра, но ничего не нужно.

Я обхватила руками ноги.

– Как это произошло? Расскажи.

Элиас вздохнул.

– Из больницы мы с Энди и Себастьяном поехали к нему. Хотели потребовать объяснений. Он очень удивился, увидев нас на пороге. У него был Ян, и оба они еще ничего не знали о случившемся. Себастьян, как всегда, начал ходить вокруг да около, дипломат хренов. Но я сразу понял, что это ни к чему не приведет.

– Доминик подтвердил то, что рассказала нам в больнице Софи?

– У него своя версия, – ответил Элиас. – Дескать, Джессика без предупреждения заявилась к нему домой и предложила курнуть травки. Он попытался ее спровадить, но она не хотела уходить, и в конце концов ему пришлось ее впустить. Сначала, по его словам, все было тихо-мирно, но потом она начала приставать к нему. Якобы, – продолжал Элиас, – Доминик пресек эти попытки и твердо заявил, что между ними ничего нет и не будет. Джессика впала в истерику. Рыдала в три ручья, ползала на коленях, чуть ли не падала в обморок и заклинала дать ей еще один шанс.

Элиас вздохнул.

– Доминик утверждает, что старался ее успокоить. Но она неправильно его поняла и попыталась поцеловать. Поскольку Доминик не знал, что делать, он выставил ее за дверь и велел идти домой.

Элиас закончил рассказ. Я пыталась как-то утрясти сказанное в голове.

– Ты ему веришь?

– Не знаю, – отозвался Элиас, разглядывая свои колени. – Ему дай волю, он еще и не то насочиняет. Но даже если в общем и целом это правда, он наверняка умолчал о некоторых деталях.

– Неужели Джессика и впрямь стала бы так унижаться?

Элиас вздохнул.

– Как ни грустно это признавать, но иногда она правда относится к себе без всякого уважения. Так что я готов в это поверить. Господи, – вдруг вырвалось у него, – ну я просто не понимаю! Из-за какого-то мерзавца пустить под откос всю свою жизнь, все свое будущее! – Он сжал кулаки, пытаясь успокоиться. Время от времени наши взгляды, быстрые и настороженные, встречались, но мы тут же отводили глаза.