Бирюзовые совы

а лучше бы в сытных люля-кебабах.

28

Ю.К.К.

ты кажешься мне очень неприступной.

чужой и непонятной. и развратной.

элитной безвозмездной проституткой,

неумной, некрасивой и невнятной.

но я смотрю блаженным лисьим взглядом,

мечтая разорвать тебя на клочья.

побудь со мною обнаженно рядом,

побудь со мною неуютно ночью.

я этим рыжим волосам покорна.

груди чуть видной я б молилась всуе.

пойдем со мной, возьмем себе попкорна,

и лучший фильм на теле нарисуем.

побудь мольбертом. я побуду кистью.

движения смонтируем по ходу.

я как улитка - наполняюсь слизью,

и жадно пью с тебя нектар и воду.

и нежно разведя рукой промежность,

губами прикоснусь к черешне спелой.

с тобой познав неистовую нежность,

тебе я завещаю своё тело.

29

там, в рыжих подсолнухах,

любила тебя, рыжую.

рыжее спелое солнце,

которое ненавижу я.

там, в сочных подсолнухах

извивались ужи будто в такт нам.

просыпались пчелы.

спросонок

обливали нас медом и маком

обсыпали.

как в спасское утро,

долькой яблока. грушей налитой.

с неба падала алая терпкая пудра,

на губы со вкусом повидла.

30

Не гладь меня по волосам,

Не трогай за колени.

Я не влюблюсь. Да ты и сам

Сбежишь через два дня.

Прислушайся к моим родным,

Прислушайся к соседям.

И к дворникам, что лучше всех

Все знают про меня.

Они расскажут, как кормлю

Заблудшую собаку,

Как кутаю в объятья сов,

Держу в ладонях град.

Как я рисую ноготки

Вишневым спелым лаком,

Ты слушай, слушай, ведь они

Лишь правду говорят.

Как стоя утром у окна,

я солнце вызываю,

И помогаю прорасти

Небесному лучу.

хоть с виду очень холодна,

Со слов соседей - злая.

да, раньше я была другой,

Но больше не хочу.

на сердце у меня замок,

и пустота как пропасть.

Я не способна полюбить,

бегу как от огня.

ну, если хочешь, напишу

О нашей дружбе повесть.

а ты тем временем уйди,

За все простив меня.

31

любить иных? еще чего, увольте.

и со своими слишком много горя.

уж лучше поедать в кофейне тортик,

и спать одной, но с окнами на море.

уж лучше пить вино и ехать пьяной

с таксистом, подзадвинутом на "хмуром".

и не скрывать морщины и изьяны,

боясь, что кто-то их рассмотрит утром.

курить, когда тебе прикажет сердце,

а не когда конвой ушел за хлебом.

и на вокзал безлюдный припереться,

чтоб тучи дыма выпускать по небу,

опережая самый скорый поезд,

и самую медлительную тетку,

которая, воткнув пузырь за пояс,

волочит ненавистную метелку,

завидуя тебе, мол, ты встречаешь

взаимного, любимого, родного.

а ты всего лишь топаешь за чаем.

буфет уже открылся. пол седьмого.

32

строка к строке - и вот уже стишок.

а там, глядишь, и времячко ко сну.

из неба валит белый порошок,

втирай его, но только не в десну.

втирай его в бумаги белый лист,

в чернила, чтоб не плакать, раз достал.

и будешь очень счастлив, пуст и чист,

пригоден для ходьбы в святых местах.

33

а было время - к нам приходили зайцы.

маленькие, пушистые и косые.

а было время - я доставала пяльца

и вышивала море, огонь, кресты и

самые черствые души меня носили

к черту через булгаковские подолы.

золото звезд я сеяла через сито,

и золото хлеба росло на широком поле.

туда приходили зайцы мои с корзиной,

подснежники собирали и пели песни.

пока я спешила жить и судьбе дерзила,

и падала вниз, избегая дорог и лестниц.

а лесницы были нормальные, не крутые,

и были дороги, ведущие только прямо.

а я все бежала, бежала, туда где ты и

туда, где мне заяц в гостинец оставил пряник.

а пряник стал очень черствым. почти как камень.

а заяц стал очень старым, почти слепым.

34

ничего уже не хочу.

скажут лететь - полечу.

скажут вернуться - вернусь.

я ничего не боюсь.

скажут бояться, хотеть -

выдадут тонкую плеть.

будут лупить по плечам,

бросят варить меня в чан.

- ваша последняя просьба?

- да бросьте меня уже, бросьте.

35

назревает похмельный румянец,

дали спички в киоске на сдачу.

по мне плачет самый раскрученный глянец,

а я ни о ком не плачу.

я иду по пустым переулкам,

будто вымер мой выцветший город.

слава богу. поем все вкуснейшие булки,

к черту кондитерский голод.

не хочу ни любви, ни утехи,

не хочу даже праздной разлуки.

хорошо, что ты все таки взял и уехал,

и снова развязаны руки.

где-то плачут по мне все столицы,

ну а я по калюжам фигачу.

щас бы дома согреться, и снова напиться,

ведь я ни о ком не плачу.

36

обнимает меня Венера двумя руками.

я давно покидаю свою провинцию мысленно.

и все жду маяковских любовников твердокаменных,

на которых можно будет испытывать выстрелы.

просыпаясь, с большим трудом в эту хмарь весеннюю,

убеждаюсь, что самый честный любовник - ветер.

но все жду светловолосых своих есениных,

на которых можно будет испытывать петли.

37

пока ты даришь каким-то бабам себя и цветные открытки, я сижу на нашем месте в лесу, и жду, когда ты придешь, тем временем я подрабатываю спасателем скользких улиток

я спасаю этих бедняжек от нелепых чужих подошв.

кто бы меня вот так вот взял за панциря толстую спинку, и перенес из-под ног на самый густой ягодный куст?

я ждала дотемна, и со мной благородно сидели мои улитки, и лес, оказалось, не так безнадежен,

не так беспощадно пуст.

38

страсть - это маленькой бритвы тупой оскал.

я разучилась чувствовать эту боль.

это похоже на то, как меня ласкал

тот, что когда-то был одержим тобой.

тот, что тебя загнал, как щенка под лед,