Читаем Бирма - Ад полузабытой войны полностью

- Присмотритесь, но только не подавайте виду, - напомнил гурка. - Одна из свай этого обрушившегося дома вовсе не свая. Это труба.

Тут и у Томлина мороз прошел по коже. Теперь и он видел трубу. Ствол? Пушка? А есть ли у нее расчет или он сбежал?

- Назад, - прошипел он сквозь зубы. Они пошли, будто бы ничего не заметив, назад к танку, стоявшему перед деревней, откуда еще нельзя было увидеть обрушившийся дом. Когда они рассказали об этом командиру танка, тот сначала обругал маленький калибр своей пушки, но потом сказал:

- Залезайте наверх, мы еще раз посмотрим на эту штуковину, но со стороны.

"Валентайн" вертелся между первых домов, пока командир танка не разглядел странную трубу. Он отъехал в сторону и присмотрелся, будет ли труба поворачиваться. И - смотри-ка - она последовала за танком, поворачиваясь медленно, но отчетливо.

Томлин одним прыжком соскочил с танка и покатился между парой банановых деревьев. С другой стороны спрыгнул второй гурка. Нугунг, присев за башней, кажется, чего-то ждал.

И в эту секунду из трубы вырвалась яркая даже при свете дня вспышка. Снаряд ударил точно в башню возле пушки и сорвал башню. От удара Нугунга сбросило с танка, а затем неразорвавшийся снаряд безвредно упал в кустарник.

Томлин выстрелил первым и по дымному следу понял, что залп его был направлен верно, как раз туда, где должен был находиться расчет пушки. Из танка выпрыгнули две фигуры. Один из танкистов вытаскивал погибшего командира. Он был в башне, когда в нее попал снаряд. Вырванная из крепления башня сломала ему шею.

Вчетвером они окружили спрятанную среди руин пушку, но со своим легким стрелковым оружием мало что могли с ней сделать. Возможно, состоялась бы длительная перестрелка с неопределенным исходом, если бы вдруг сзади не появился второй "Валентайн". Его экипаж не стал долго раздумывать и открыл огонь по куче обломков из пулемета, пока там все не утихло. Томлин и другие нашли там двух мертвых японцев и остатки 75-мм пушки. Нугунг, о котором они почти забыли в суматохе боя, выполз к ним и с еще несколько оцепенелым видом поинтересовался, что тут, собственно, произошло.

Они усадили его на танк и перевезли на перевязочный пункт. После обследования он вышел из палатки, у которой его ожидали Томлин и другой гурка. Нугунг ухмыльнулся, как обычно, и пояснил:

- Удар в голову, больше ничего. Только шишка. Будет синяк.

Томлин от облегчения так сильно ударил его по плечу, что тот взвыл. Но со смехом согласился, когда Томлин сказал:

- Если у тебя ничего нет, кроме шишки, то служи, как раньше. Тогда ты увидишь окончание войны и соберешь еще много самурайских мечей в самом Токио!

После окончательной победы под Мейтхилой и Мандалаем генерал Слим прилетел в штаб-квартиру к Маунтбэттену и доложил там обстановку.

В этот раз он впервые узнал подробности начавшейся той же зимой кампании в Аракане, которая вместе с операцией в центральной Бирме должна была привести к освобождению Рангуна и окончательному изгнанию японцев из Бирмы.

В Аракане в то же время, когда Слим прорывался к Мейтхиле и Мандалаю, проходила не менее важная операция. Под командованием генерала Кристисона 15-й армейский корпус при сильной поддержке с воздуха начал продвижение на восток по суше и по воде. В боях участвовали две индийские и две западноафриканские дивизии, 22-я восточноафриканская бригада и 50-я бронетанковая бригада, поддерживаемые 224-й авиагруппой королевских ВВС. Кроме них, воевали подразделения маленьких быстроходных боевых катеров, "коммандос" морской пехоты и вообще все, что могло плыть по воде, собранное в гаванях и на побережье Бенгальского залива.

После доклада Слима Маунтбэттен обрисовал ему ход предшествующих боев в Аракане. _ Мы, в основном, подготовили наши войска к снабжению по воздуху, мой дорогой Слим, но теперь это требует от нас дополнительных арифметических расчетов. Расстояние от баз до наступающих войск увеличивается с каждым днем. Радиус полета транспортных самолетов составляет около 400 километров. Мандалай, к примеру, это последняя позиция, куда могли долетать самолеты с грузами из Манипура. Мейтхилу приходилось снабжать уже из Читтагонга. Если мы хотим наступать дальше на юг - а как раз этого мы и хотим - нам уже сейчас нужно использовать аэродромы в Аракане для осуществления подвоза. Мы предвидели такую ситуацию и потому продвинулись в Аракане вперед, насколько это было возможно и либо обеспечили свой контроль над уже существовавшими там аэродромами, либо построили новые.

Первой атаке подвергся Акьяб, остров южнее полуострова Майю. Войска Кристисона высадились на южном берегу. В Акьябе дислоцировались три японских батальона, пока частям Кристисона не удалось закрепиться и наступать и на материке. Тогда японское командование быстро перебросило два батальона из Акьяба на материк.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии