Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

Думаю, что одна из моих сильных сторон состоит в том, что я рассматриваю всё произошедшее до последнего момента, как прошлое. Меня действительно не волнует ошибка, которую я совершил на рынке тремя секундами ранее. Важно лишь, что предпринять дальше. Я стараюсь воспринимать рынок без эмоций. И не допускаю, чтобы на мое мнение влияли какие-нибудь мои же публичные комментарии рынка.

Способность отказаться от ранее принятой точки зрения, вероятно, играет важную роль в вашей торговле?

Да. Она открывает широкий простор для мысли, помогает в истинном свете увидеть происходящее на конкретном рынке и выбрать точный прогноз на будущее.

Ваш фонд невероятно вырос. Стало ли из-за этого труднее торговать так же прибыльно?

Да, намного труднее.

Вы полагаете, что смогли бы значительно повысить процент прибыльности, уменьшив размер сделок?

Бесспорно.

Значит, расширение торговли снижает вашу результативность. Не задумывались ли вы о том, что это может перевешивать премии за прибыль от управляемого вами капитала?

Я думаю об этом каждый день. Интересно, что произойдет ко времени выхода вашей книги.

Вы больше не принимаете новых инвестиций?

Нет. И уже давно.

Вы были и брокером, и управляющим капиталом. Каковы, на ваш взгляд, относительные плюсы и минусы этих занятий?

Я оставил работу брокера, потому что увидел в ней серьезное столкновение интересов: получая с клиента комиссионные, я не несу материальной ответственности, даже если он проигрывает, Я занялся управлением капиталом, чтобы в случае неудачи мог бы чистосердечно сказать, что не получил за это вознаграждения. Вероятно, это дорого мне обойдется, ведь мои накладные расходы не по плечу и зоопарку Бронкса. Я никогда и ни перед кем не извиняюсь, поскольку получаю деньги только в случае выигрыша.

Вы держите свои деньги в своих же фондах?

Скажем, 85 процентов моего чистого капитала инвестированы в мои собственные фонды, прежде всего потому, что я считаю их самым надежным местом на свете. Я действительно верю, что всегда буду настолько консервативен и осторожен, что получу свои деньги обратно.

Вы превосходно сработали в октябре 1987-го, ставшем катастрофой для многих других трейдеров.

Вы не могли бы привести некоторые подробности этого?

Неделя краха была одним из самых волнующих периодов в моей жизни. Мы ожидали крупного обвала рынка акций еще с середины 1986 года и наметили план аварийных действий на случай финансового спада. Так что в понедельник 19 октября мы вышли на рынок, зная, что это станет днем его краха.

Почему вы были так уверены?

Потому что в предыдущую пятницу был отмечен рекордный объем предложений на продажу. То же самое наблюдалось и в 1929 году, за два дня до краха. Наша аналоговая модель 1929 года точно указала на обвал.[31] А когда в конце недели министр финансов Бейкер выступил с заявлением о том, что США больше не будут поддерживать доллар из-за разногласий с Западной Германией, рынок получил завершающий смертельный удар.

Когда вы закрыли свои короткие позиции?

Мы закрыли короткие и даже ушли немного в длинные позиции под закрытие торгов в день краха[32].

Основной прибылью в октябре вы обязаны короткой позиции по индексу акций?

Нет, у нас также была очень выигрышная позиция по облигациям. В день краха мы открыли позицию по облигациям, самую крупную из всех когда-либо имевшихся у нас. Рынок облигаций ужасно вел себя на протяжении всего торгового дня 19 октября. И все это время меня не оставляла тревога за финансовую безопасность и клиентских, и наших собственных активов. Наши активы были размещены в различных брокерских конторах на Уолл-Стрит, и я подумал, что они могут оказаться в опасности. Для меня это было невыносимо. «Что же предпримет Федеральная резервная система?» — размышлял я. Чтобы создать радужную обстановку она, наверное, будет вынуждена существенно повысить уровень ликвидности, причем немедленно. Но поскольку облигации были слабы весь день, я не мог заставить себя сыграть на повышение. В последние полчаса торговли облигации вдруг повернули вверх, и меня осенило: Федеральная система решила предпринять действия, которые вызовут мощный скачок цен на облигации. Увидев подтверждение этого в поведении рынка, я отпустил тормоза.

Не считаете ли вы, что октябрь 1987 был ранним сигналом о грядущих более тяжелых временах?

Думаю, что 19 октября финансовой сфере, особенно биржевой, был нанесен роковой удар, но, находясь в шоке, она этого не почувствовала. Однажды на меня налетела моторная лодка, и ее винт исполосовал мне всю спину. Моей первой мыслью было: «Тьфу ты, черт! Пропало воскресенье — ведь теперь меня надо заштопывать!» Из-за шока я даже не осознал всей серьезности ран и понял это лишь по лицам друзей.

Всё рушится в сотню раз быстрее, чем создается. За день можно разнести на куски то, что построено, быть может, за десять лет. Если экономика начнет двигаться с тем рычагом, который в ней есть сейчас, то крах наступит с головокружительной быстротой. Не хочется верить в такое, но чутье подсказывает, что так оно и будет.