Бисер для трех поросят

— Федь, а Федь, — я беспардонно прервала его разглагольствования. — А простыню ты где взял?

— На столе, — без тени смущения ответствовал он, оправдывая мои худшие предположения. — Вдруг бы ночью похолодало.

— Это в начале-то июля?! Нет, ты точно не морской котик, ты — морской свин! Кто ж укрывается дорогушей скатертью?!

— А чем тебе скатерть не простыня?

— Ты б еще гардины с окон приспособил…

— Как много от тебя текста, — разразился Федя глубоким вздохом, — текста много, а толку мало. Вот за это я и не люблю женщин.

— Могу поспорить, женщины отвечают тебе взаимностью, — отбросила я подачу, чем окончательно выбила его из колеи, и он, одарив меня напоследок «дружелюбным» взглядом, ретировался на кухню.

Стрелка часов приближалась к десяти. До прихода сотрудников есть еще часа полтора. Я наковыряла в сумке мобильный и сделала контрольный прозвон по Женькиным и Гришаниным номерам телефонов. Глухо! Глухо как в танке. Ну просто как в могиле. Такое впечатление, что вокруг меня образовался Бермудский треугольник. Мой личный Бермудский треугольник, в котором вместо кораблей таинственным образом пропадают люди. Что бы ни говорил Федя, но все эти исчезновения — звенья какой-то единой цепочки. Вопрос только — какой? Все заморочки вертятся вокруг ресторана. А если так, то получается, что я здесь — последний представитель начальства, если не принимать в расчет бухгалтершу. А стало быть, следующая на очереди. Похищать меня, разумеется, совершенно не за что, но этот факт является сомнительным успокоением. Женьку тоже было не за что. И к тому же Гришаня… Он-то куда подевался? А с ним ведь еще и ребенок. Нужно срочно обращаться в милицию. Вот дождусь открытия ресторана и двину в любое ближайшее отделение. Пусть только попробуют не принять у меня заявление! Пусть только попробуют, и тогда они узнают, где местные раки устраиваются на зимовку.

На этой жизнерадостной мысли в дверном проеме появился Федя с подносом в руках. Чарующий аромат свежесваренного кофе приятно защекотал ноздри, и я тут же простила прорабу и его импровизированную простыню, и его нелестное замечание в адрес женской половины человечества.

— Тебе тосты с медом или с джемом? — Видно, Федя тоже успел простить мне злопыхательства. Во всяком случае, его предложение прозвучало вполне добродушно.

— С джемом. Мед я с детства не люблю.

— Это хорошо. Выходит, у нас с тобой есть хоть что-то общее. У меня с медом тоже не сложилось. Аллергия.

Пока я размышляла, что хорошего он усмотрел в нашей коллективной нелюбви к весьма полезному продукту пчеловодства, он намазывал на тосты толстый слой малинового джема.

— Слушай, — Федин тон неожиданно стал деловым, — мне уже доложили кое-какую информацию.

— Кто доложил? — не поняла я. Он слегка замялся, но продолжил:

— Мой приятель. Я ночью до него дозвонился и попросил подсобрать для меня сведения. Только что он перезвонил.

— И что он узнал?

— Вчера в шестнадцать сорок пять рейсом на Вологду улетел Стрельцов Григорий Михайлович с сыном. Гражданки Стрельцовой среди пассажиров самолета не было. В течение ночи патрульные машины пытались отыскать в городе автомобиль твоей подруги, однако так ничего и не обнаружили. Но это пока ни о чем не говорит. Его могли бросить в каком-нибудь глухом дворике или поставить в частном гараже. Далее… Милиция действительно выезжала вчера по адресу вашего заместителя, но с результатами осмотра квартиры можно будет ознакомиться только после обеда. Правда, уже известно, что ни в каких уголовных картотеках ни ваш директор, ни его зам не числятся. Это пока все.

— Оперативно, — подивилась я. — Что за приятель у тебя такой? Среди ночи информацию раскопал.

— Не имей сто рублей…

— Да уж, по сегодняшним ценовым нормам на сто рублей информацией точно не разживешься.

— Не все в жизни решают деньги. Твоя подруга уже объявлена в розыск. Ты утром не пробовала с ней связаться?

— Пробовала. Сигнал идет, но трубку, как и вчера, никто не снимает. И с ее мужем по-прежнему нет связи.

— Плохо, — констатировал Федя.

— Сама знаю, что плохо. Что делать-то будем?

Конечно, такая формулировка вопроса с моей стороны — форменное свинство. Почему по факту пропажи моей подруги Федя должен что-либо делать? Цитируя ту же Женьку: «… не кум, не сват и не брат». Но, похоже, сам Федя ничего предосудительного в моем вопросе не усмотрел. Во всяком случае, отреагировал он вполне спокойно:

— Делать пока мы ничего не будем. Откроется ресторан, и ты спокойно начнешь работать. Я же ненадолго уеду, но после обеда вернусь. Нас познакомят с протоколом осмотра квартиры, а возможно, подбросят и какие-то дополнительные сведения. Потом мы все обмозгуем, и я завезу тебя домой. Совершенно необязательно торчать здесь до глубокой ночи. Назначишь старшего по смене, утвердишь график ночных дежурств и отправишься отдыхать.

— Какие еще ночные дежурства?

— Как какие? Ваш охранник в больнице, сигнализация в ресторане отсутствует… Надеюсь, ты сама не собираешься подряжаться вечным сторожем?