Бисер (СИ)

Пять роскошных и разных букетов, чьими-то заботливыми руками были поставлены в напольные вазы, кроме букета из красных алых роз. Его ваза была самая изящная и потому удостоилась чести украшать рабочий стол хозяйки. Улыбка вновь украсила лицо девушки, упиваясь эстетическим удовольствием, она вдыхала приятные ароматы, исходящие от цветов. Ёла бросилась знакомиться с каждым букетом: розы, пионы, хризантемы, орхидеи и ещё один букет: нежно-розовые цветочки, утопающие в зелени.

— От кого это? — вопрошала она, заметив на пороге кабинета Веру.

— Курьер сказал, что в одном из букетов есть карточка.

Хмелевская бросилась на поиски послания и в букете с цветами, названия которых не могла вспомнить, она обнаружила карточку.

«Я неравнодушен к тебе, ты знаешь… P.S. Помню, что ты любишь разные цветы», — ниже стояла подпись Матвея.

В глазах девушки вспыхнули веселые искорки. Она улыбалась и игриво махала перед собой маленькой карточкой словно веером.

— Не помнишь, что за цветы? — Ёла показала рукой на самую нежную композицию.

— Это альстромерия, — с вежливой улыбкой сообщила секретарь.

— Ты ходячая энциклопедия, Вера, — озорно усмехнувшись, восхитилась Хмелевская.

— Повезешь домой?

— Зачем? Пусть меня радуют здесь, на работе. Возьму только этот! — Ёла ласково пробежалась пальчиками по лепесткам альстромерий.

В обед за ней приехала Света, и они вместе отправились в любимое кафе. Елагина не сдержалась и по-доброму, но обижено предъявила подруге, что та слишком долго молчала о былых отношениях с её братом.

На счастье Хмелевской они со Светой быстро закончили с этой темой, и перешли к обсуждению обычных девичьих вопросов. Об особом внимании Матвея девушка благоразумно промолчала, отдав предпочтение тактике немого наблюдателя.

Возвращалась Ёла домой в восемь часов вечера. Покинув салон такси, она усталой походкой побрела к подъезду. Как вдруг краем глаза заметила поодаль стоящую фигуру отца. Девушка развернулась.

А это что? Рядом с папиным кроссовером стояла красивый, красный автомобиль! Уголки губ подпрыгнули вверх.

— Папа? — переводя взгляд с машины на отца.

— Привет, дочка!

— Чья тачка? — она кивнула головой в сторону заинтересовавшего её автомобиля.

Владимир Владимирович загадочно улыбался.

— Сегодня оформили все документы, и эта «красотка» теперь твоя!

— Повтори!

— Я знаю, что ты в машинах не разбираешься, поэтому оставил выбор за тобой. Это Ягуар XE. Совершенно новая модель. Я готовил тебе на день рождения подарок, но вижу, что ты на такси каждый день ездишь. Поторопил людей, они и все доставили. Получилось немного заранее. Чуть больше месяца осталось. Документы в бардачке. Чтобы тебя не таскать по всем инстанциям, оформил на себя, а сегодня подписал дарственную.

— Папочка! Папочка! Папочка! — Ёла радовалась как ребенок. Расцеловала отца, в машине посидела, работу сигнала проверила, даже имя машине придумала, назвала её «Марусей». Счастья было выше крыши!

Опробовать автомобиль представилась возможность сразу. Отец на своём кроссовере, а она на своей «красной кошке» покатили до ближайшей платной парковки. Приехали быстро, но радости Хмелевская от поездки испытала много.

По возвращении домой, отец предупредил, что в понедельник у него самолёт.

— Кстати, дочь, поздравляю, ныне ты единоличная собственница квартиры. Звонил адвокат, доля матери теперь тоже твоя. Всё! Квартира, машина есть, пора замуж.

— Ага, щас! — отмахнулась она, вот уже как три дня ей были известны планы родителей насчёт квартиры.

— Как хочешь!

Владимир потянулся на кухню.

— Что насчёт развода? — Ёла не верила, что наконец-то смогла вслух произнести это вопрос, правда, только отцу в спину.

— Да развелись уже. Во вторник ещё.

— Как развели? Уже? — у неё округлились глаза.

«Сегодня четверг. Второе июля», — вспомнила Хмелевская дату текущего дня.

— Это значит… Вы столько молчали.

— Два месяца я общаюсь исключительно с адвокатами.

— А она-то… — Ёла осеклась, вспомнив об обещании отцу не говорить в его присутствии о матери, — прости. Мне надо умыться. Поставь, пожалуйста, чайник.

Сидя на бортике ванны, она долго гипнотизировала воду, текущую из крана.

Полное осознание того, что родители сожгли все мосты, пришло только в данную минуту. И это горько. Ужасно.

Такое ощущение, что жизнь — это канат, и его резко обрубили. И ты без почвы под ногами, и без нити, ведущей тебя вперед. Теперь надо искать другой конец жизни-каната, чтобы снова двигаться, чувствовать, радовать, любить…

Из безвременной ямы, девушку выдернул резкий звонок. Она вздрогнула и неуклюже взмахнула руками.

— Алексей Витальевич, — прочла она на экране, проморгавшись, приняла звонок.

— Да.

— Ёла, здравствуй.

— Добрый вечер.

— Завтра утром я получу ещё кое-какой материал о твоём бывшем друге. Так что вечером, после работы, милости просим ко мне в офис. Дорогу знаешь?

Хмелевская подтвердила, что адрес фирмы Александрова ей известен.

— Тогда до завтра!

— До свидание, Алексей Витальевич.

Ёла протяжно вздохнула и накрыла ладонями лицо.

Глава 29. Семейный разговор

Ёла вернулась на кухню.