Бисмарк

При этом Бисмарк прекрасно знал, какую реакцию вызовет новость об избрании прусского принца на испанский престол во Франции. Тем не менее он продолжал настаивать на положительном ответе. «Испанский вопрос продвигается вперед весьма медленно, — писал он в середине мая Дельбрюку, — несомненный государственный интерес пытаются подчинить личным склонностям князей и религиозному влиянию женщин. Раздражение по этому поводу на протяжении многих недель дурно сказывается на моих нервах»[487]. На конференции во дворце Вильгельма 15 марта и король, и князь Карл Антон, и принц Леопольд дружно отвергали испанское предложение, и Бисмарку стоило значительных усилий убедить испанцев не принимать отказ принца всерьез. Давление со стороны канцлера было настолько серьезным, что сам Леопольд сравнивал его с ножом, приставленным к горлу.

Историки по сегодняшний день спорят о том, в какой степени война с Францией была изначально запланирована и спровоцирована Бисмарком. Сторонники одной точки зрения утверждают, что в конце 1860-х годов союзный канцлер настроился на длительный эволюционный процесс присоединения Южной Германии и не стремился к еще одному вооруженному конфликту, а основная ответственность за конфликт лежит на французах[488]. Представители другого течения заявляют, что к 1870 году политика Бисмарка оказалась в тупике, выход из которого был возможен только через вооруженное столкновение[489].

Действительно, если внимательно рассмотреть ту ситуацию, в которой оказался глава прусского правительства в это время, она вряд ли покажется особенно комфортной и устойчивой. Северогерманский союз расценивался многими как переходная стадия, и Бисмарк находился под постоянным давлением со стороны немецкого национального движения. Канцлер прекрасно видел, что развитие ситуации в южнонемецких монархиях явно не благоприятствует их сближению с Пруссией. Важным симптомом стала отставка в марте 1870 года дружественно настроенного по отношению к Берлину князя Хлодвига цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрста[490] с поста главы баварского правительства. Наконец, Франция могла выйти из изоляции и создать систему союзов, надежно блокирующую любые перестановки в центре континента. Пока позиция других великих держав благоприятствовала Пруссии, нужно было действовать — следующее «окно возможностей» могло появиться нескоро. К этому добавлялась широко распространенная уверенность в том, что война с Францией рано или поздно является неизбежной. Другой вопрос, что Бисмарк не собирался устраивать войну во что бы то ни стало. Ему нужна была благоприятная возможность, которая позволяла бы однозначно выставлять Францию в роли агрессора, изолировать ее в Европе и одновременно привлечь на сторону Пруссии южногерманские государства. Испанский вопрос вполне подходил для того, чтобы попытаться спровоцировать французское руководство на необдуманные действия.

В то же время не следует изображать Наполеона III в качестве наивной жертвы бисмарковского коварства. В Париже тоже были не против войны. Внутренняя ситуация во Франции развивалась таким образом, что императорскому правительству настоятельно требовался внешнеполитический успех. В середине мая 1870 года министром иностранных дел Франции был назначен герцог Аженор де Грамон, занимавший ранее должность посла в Вене и являвшийся горячим сторонником войны с Пруссией. Практически одновременно Бисмарк отправил в Мадрид для продолжения переговоров свое доверенное лицо, Лотара Бухера, с заданием убедить Прима вновь и вновь предлагать пре-стол Леопольду. 19 июня принц наконец дал свое согласие, а 21 июня и Вильгельм I под давлением канцлера скрепя сердце разрешил Леопольду взойти на испанский трон.

Сам Бисмарк предусмотрительно удалился в Варцин, что позволяло ему внешне устраниться от происходящего, но не мешало держать ситуацию под контролем. Чиновники в Берлине могли при необходимости сослаться на то, что канцлер недоступен, а без него они не могут принять решение. 2 июля «испанская бомба», как назвал все происходящее прусский король, взорвалась: Прим официально сообщил французскому послу о намерении пригласить Гогенцоллерна на испанский престол. В принципе у правительства в Париже было несколько путей повлиять на развитие ситуации — к примеру, оказать давление на Мадрид, — однако французы решили использовать шанс на- j нести пруссакам жестокое дипломатическое поражение. Предвоенный кризис фактически вступил в завершающую стадию.