Бисмарк

Правда, в Петербурге быстро поняли свою ошибку и постарались ее загладить. В начале сентября Вильгельм I встретился со своим племянником на пограничной станции Александрово. Российский император взял свои слова назад и постарался восстановить родственную дружбу. Монархи расстались в лучших отношениях.

Бисмарк был крайне недоволен произошедшим, тем более что время поджимало: в августе до Берлина наконец дошли слухи о скорой отставке Андраши. Его преемником мог оказаться человек, менее склонный к прогерманскому курсу. 27–28 августа 1879 года руководители внешней политики двух империй встретились в Гаштейне. Здесь они договорились о подписании оборонительного союза. При этом Андраши настаивал на том, чтобы союз имел исключительную направленность против России. На первый взгляд это делало договор неравноправным, поскольку конфликта с империей Романовых следовало опасаться в первую очередь Австро-Венгрии; в случае же германо-французской войны Вена не обещала ничего большего, чем благожелательный нейтралитет. Однако на самом деле такое условие всецело отвечало интересам Бисмарка: союз фактически исключал возможность сближения Вены и Парижа. Сам «железный канцлер» был бы не против пойти и на более масштабное сближение; у него возникла идея формирования интеграционной структуры, напоминавшей Германский союз в его лучшие годы. Однако в Вене пойти навстречу так далеко оказались не готовы, опасаясь превращения в германского сателлита.

Теперь «железному канцлеру» предстояло уговорить своего монарха. В сентябре он обрушил на Вильгельма I целый поток меморандумов, призванных доказать опасность России и необходимость союза с монархией Габсбургов. «С Австрией у нас больше общего, чем с Россией, ~ писал он еще из Гаштейна. — Наше немецкое родство, исторические воспоминания, немецкий язык, интерес венгров к нам — все это способствует тому, что союз с Австрией в Германии популярнее и, возможно, устойчивее союза с Россией»[676]. В Петербурге, заверял Бисмарк, правит бал уже не Александр II, а стихия «захватнической и воинственной славянской революции», с которой российский император не в состоянии совладать[677]. Поэтому «Россия будет сохранять мир, если она будет знать, что немецкие державы едины в своем намерении обороняться и лишены каких-либо агрессивных планов. Однако, если это единство не будет осуществлено, она в обозримом будущем нарушит мир»[678]. Чтобы добиться своего, канцлер даже объединил усилия с армейским руководством; Мольтке давно был сторонником союза с Австрией и теперь старательно сгущал краски, рассказывая императору о громадной концентрации русских войск на восточной границе Германии.

В итоге усилия Бисмарка увенчались успехом. В конце сентября 1879 года он лично отправился в Вену, где был согласован окончательный текст договора. Население австрийской столицы встретило «железного канцлера» ликованием — в последние годы здесь тоже пользовалась большой популярностью идея тесного сотрудничества с Германией. 15 октября состоялось подписание договора в Вене, а неделю спустя соглашение было ратифицировано Вильгельмом Г «Те, кто сподвиг меня на такой шаг, будут нести за это ответственность перед высшими силами!» — в сердцах заявил он[679]. Однако сопротивляться массированному и единодушному давлению со стороны своих паладинов престарелый кайзер не мог.

Внешнеполитический поворот состоялся. Германская империя заключила свой первый долговременный и содержащий конкретные обязательства союзный договор. Впоследствии он окажется наиболее устойчивым из всех ее союзов, просуществовав до самого крушения Второго рейха в 1918 году. Одновременно австро-германский пакт положил начало складыванию системы двух противостоящих друг другу военных блоков, которые в 1914 году начали Первую мировую войну. Естественно, из этого нельзя делать вывод о том, что политика Бисмарка в конце 1870-х годов предопределяла глобальный конфликт; она диктовалась сложившейся ситуацией и не исключала разных вариантов дальнейшего развития. Однако первый шаг на долгом пути был сделан.

Глава 14 ОСЕНЬ ПАТРИАРХА