Бисмарк

Родившийся в 1797 году, принц Вильгельм был младшим братом наследника престола, и его никогда не готовили для трона. Как и многие другие принцы, он строил военную карьеру. И только из-за отсутствия у его старшего брата прямых наследников Вильгельм оказался на королевском престоле. Во главе Пруссии теперь стоял человек с менталитетом кадрового офицера, которому армия была особенно близка и дорога. Здесь напрашиваются любопытные параллели с Николаем I, оказавшимся в точно такой же ситуации несколькими десятилетиями ранее.

Как бы то ни было, среди реформ, затеянных Вильгельмом сразу же после объявления его принцем-регентом, особое место занимала военная. Она напрашивалась уже давно. Прусская армия обладала уникальной для вооруженных сил великой державы структурой: она наполовину состояла из постоянных соединений, а наполовину из так называемого ландвера. На русский язык этот термин обычно переводили как «ополчение»; в мирное время части ландвера сокращались до небольшой кадровой основы, и только в случае войны развертывались в полнокровные соединения. Такая система была принята по итогам Наполеоновских войн и позволяла сравнительно небольшой и бедной Пруссии иметь внушительную по своей численности армию военного времени. Однако с тех пор прошло полвека, времена бедности остались позади, а недостатки системы ощущались все острее. Соединения ландвера серьезно уступали по своей боевой ценности линейным полкам, да и их политическая благонадежность оставляла желать лучшего — а это уже серьезно волновало прусское руководство.

Путь решения проблемы был очевиден: значительно увеличить постоянную армию мирного времени, а ландвер оставить только в виде чисто вспомогательного инструмента. Проект реформы детально прорабатывался под руководством нового военного министра Альбрехта фон Роона — одного из ближайших соратников Вильгельма. Дело оставалось за малым: получить от парламента согласие на резкое увеличение военных расходов.

В нижней палате Прусского ландтага большинство составляли либералы. Они прекрасно понимали необходимость военной реформы, хотя им не очень нравилась идея оттеснить на второй план ландвер, делавший прусскую армию, по их мнению, по-настоящему народной. Однако в обмен на свое согласие они хотели каких-нибудь уступок — хотя бы в виде сокращения продолжительности срочной службы с трех до двух лет.

Тридцать лет спустя, в 1893 году, эта идея будет реализована и окажется вполне разумной мерой. Однако в данном случае коса нашла на камень. Вильгельм рассматривал армию как свою личную сферу ответственности, в которую не имеет права вмешиваться никто. Принц-регент выступил категорически против любых, пусть даже мелких, уступок. Поэтому, когда в феврале 1860 года военный законопроект был внесен на рассмотрение Прусского ландтага, все усилия достичь компромисса провалились. Конфликт удалось отсрочить, предоставив правительству на год дополнительные средства в обмен на обещание дальше проводить согласованную с парламентом политику. В течение этого года военная реформа была проведена явочным порядком.

Действия правительства вызвали недовольство парламентского большинства. Летом 1861 года была образована Прогрессивная партия, объединившая всех либеральных противников военной реформы. Дальнейший конфликт раскручивался по спирали: правительство вносило военный законопроект на рассмотрение нижней палаты, депутаты его отвергали, король распускал парламент, либералы одерживали на новых выборах еще более убедительную победу… Прусское королевство осталось без утвержденного парламентом (как того требовала конституция) бюджета. В результате военный конфликт перерос в конституционный — вопрос о том, кому принадлежит последнее слово в Пруссии: монарху или парламенту?

Попытки найти компромисс предпринимались с обеих сторон. Даже Роон был готов пойти на уступки оппозиционному большинству. Но только не Вильгельм I: король оставался тверд как скала и заявлял, что скорее отречется от престола, чем отступит в столь принципиальном вопросе. Естественно, желающих брать на себя ответственность за такую позицию было немного, и началась министерская чехарда. В этой ситуации имя Бисмарка стало все чаще упоминаться в берлинских правительственных и придворных кругах. Сохранившаяся с 1848 года репутация несгибаемого реакционера-монархиста в сложившихся обстоятельствах играла на руку прусскому посланнику в Петербурге. Кто, как не он, способен упорно отстаивать интересы короля? К такой мысли Вильгельма I планомерно подталкивал Роон.