Бисмарк: Биография

3. Бисмарк: «шальной юнкер»

6 июля 1806 года Карл Вильгельм Фердинанд фон Бисмарк (1771–1845) сочетался браком с Вильгельминой Луизой Менкен (1789–1839) в Королевском дворце и гарнизонной церкви в Потсдаме1. Фердинанд фон Бисмарк был самым младшим из четырех братьев, менее всего образован, чрезвычайно ленив, но отличался доброжелательностью и простодушием2. Добрый, благопристойный, слегка эксцентричный «дядя Фердинанд» походил на деревенского сквайра вроде Олверти из романа Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша». Сын позже в декабре 1844 года живописал сестре то, как отец тщательно готовился к охоте в восьмиградусный мороз, когда ничего не шевелится и никто не решится стрелять из ружья. У отца было четыре термометра и барометр: он по четыре раза в день осматривал их по очереди, постукивал пальцем, проверяя, исправны ли они. Отто фон Бисмарк просил и сестру отмечать все жизненные мелочи, когда она навещает родной дом: «Что подают на стол, ухоженны ли лошади, как ведут себя слуги, дуют ли сквозняки, короче, реальные наблюдения, facta »3.

Племянница Хедвиг фон Бисмарк вспоминала о «дядюшке Фердинанде» с теплотой: «У него всегда находилось для нас доброе слово, и он нисколько не сердился, когда я или Отто прыгали у него на коленях… Он любил рассказывать о том, как однажды в гостевой книге отеля в графе «характер» написал: «зверский». Узнав о смерти дальнего родственника, оставившего ему в наследство померанские поместья Книпхоф, Ярц и Кюльц, Фердинанд фон Бисмарк весело сказал: «И от покойников бывает польза!»4 Сквайры Филдинга не следили за каждым шагом своих крепостных крестьян. Но не таков был отец Бисмарка. 15 марта 1803 года он выпустил помещичий приказ, адресованный «поданным»: «Еще раз напоминаю, что впредь буду строго привлекать к ответственности всех, кто не исполняет надлежащим образом свои обязанности и заслуживает наказания, невзирая на ссылки на незнание или непонимание»5.

Подобно многим другим юнкерам, Фердинанд фон Бисмарк управлял своими имениями, как маленьким королевством. Он был истинным феодалом, сам вершил суд, в котором исполнял роль и судьи, и присяжных заседателей. Даже в 1837 году судьба более трех миллионов подданных в Пруссии решалась манориальными судами помещиков, вроде Фердинанда фон Бисмарка, то есть 13,8 процента всего населения королевства6. Помещик назначал пасторов и директоров школ и не позволял ни государственным чиновникам, ни соседям вмешиваться в свои дела. Фердинанд фон Бисмарк и все мелкопоместное дворянство Бранденбурга, по определению Моники Винфорт, служили основой «консервативной феодальной политической системы»7. Однако феодальные права землевладельцев начали размываться уже в детские годы Бисмарка. Многие помещики пытались отстаивать их в надежде на получение компенсаций, особенно они цеплялись за сохранение манориальных судов.

Отношения Отто фон Бисмарка с отцом были непростые. Все родители докучают своим детям, но Фердинанд особенно надоедал способному сыну своей беспомощностью и бестолковостью. В феврале 1847 года, через месяц после обручения с Иоганной фон Путткамер Бисмарк писал ей: «Я искренне любил отца. Когда его не было рядом, я испытывал угрызения совести за свое поведение и давал себе обещание исправиться. Как часто я отвечал на его бесконечную, настоящую и бескорыстную любовь ко мне холодностью и грубостью? Я даже делал вид, будто люблю его, для того чтобы соблюсти правила приличия, хотя внутри чувствовал отторжение и неприязнь к его явной слабости. У меня не было права судить его за эту слабость, она раздражала меня лишь потому, что сочеталась с нескладностью. Тем не менее в душе я все-таки любил отца. Я хочу, чтобы ты знала, как мне тяжело, когда я думаю об этом»8.

В том же письме Бисмарк высказался и о своем отношении к матери: «Моя мать была красивой женщиной, любившей элегантно одеваться и обладавшей острым, живым умом, но у нее было мало того, что немцы называют Gemth (душевной теплоты. – Дж. С. ). Она очень хотела, чтобы я многому научился и многого достиг, мне часто казалось, что она слишком жестка и холодна. Ребенком я ее ненавидел, постарше с успехом обманывал и лгал ей. Мы реально осознаем ценность матери для ребенка только тогда, когда ее уже нет в живых. Самая ничтожная любовь матери, даже смешанная с эгоизмом, намного искреннее и сильнее детской привязанности»9.