Читаем Бисмарк: Биография полностью

Германский союз, или Deutscher Bund , сконструированный Венским конгрессом, представлял собой эфемерную ассоциацию тридцати девяти государств. Союзный сейм во Франкфурте представлял сюзеренов, а не народы этих государств. Австрийский император и прусский король имели по одному голосу на ассамблее. Тремя государствами – членами ассоциации правили иностранные монархи – короли Дании, Нидерландов и Великобритании (до 1837 года, поскольку королева Виктория как женщина не могла претендовать на трон в Ганновере). Все три иностранных монарха были членами Германского союза, и каждый имел право голосовать на собрании. Шесть других королей или великих герцогов тоже имели по одному голосу на сейме: короли Баварии, Саксонии, Вюртемберга, курфюрст Гессен-Касселя, великий герцог Бадена и великий герцог Гессена. На двадцать три малых и очень малых государства приходилось пять голосов, и четыре вольных города – Любек, Франкфурт, Бремен и Гамбург имели на всех один голос.

Новый Германский союз, освященный Заключительным актом 1820 года, закрепил европейскую структуру Меттерниха, «решив» германскую проблему.

Статья 1 договора гласила:

...

«Deutscher Bund (Германский союз) есть международная ассоциация германских суверенных князей и вольных городов, имеющая целью обеспечение независимости и неприкосновенности государств-членов, внутренней и внешней безопасности Германии»1.

В статье 5 провозглашалось, что союз является перманентным и ни одно государство не вправе выйти из него: как мы увидим дальше, это положение очень пригодилось Бисмарку в 1866 году. Статьями 6 и 11 учреждались генеральная ассамблея как главный постановляющий орган и «узкий» совет, в котором решения должны были приниматься подавляющим большинством голосов. Статьей 20 генеральной ассамблее разрешалось выступать в защиту государств-членов, подвергшихся неоправданному насилию или агрессии со стороны другого государства или государств, входящих в союз. В целом ряде статей обращалось внимание на опасность революций и предусматривались меры по их предотвращению и подавлению. Создавался союзный суд для разрешения конфликтов между государствами-членами. Статьей 58 суверенным князьям запрещалось допускать, чтобы существующие landstndische Verfassung (сословные конституции) превалировали над обязательствами перед союзом.

Заключительный акт 1820 года относительно Германского союза отличался такой же расплывчатостью, как и Лиссабонский договор 2007 года о Европейском союзе. Только эксперты могли разобраться в нем, как и сегодня мало кто за пределами Брюсселя способен толком объяснить, как функционирует ЕС. Еще в 1858 году Deutsches Staats-Wrtebuch , основной немецкий правовой словарь, путался в различиях между «узким советом» и генеральной ассамблеей или пленумом: «Узкий совет не был сенатом, в нем не имелось ни палат, ни курий… Существовал только один орган союза – Bundesversammlung (союзное собрание)»2. Поняв, что они не в состоянии объяснить, чем все-таки должен был заниматься «узкий совет», составители словаря решили вообще этого не делать. Тем не менее Deutsche Bund кардинально отличался от своего далекого преемника Европейского союза. Тогда никто даже и не притворялся, что конфедерация представляет интересы «народов». Кроме того, две ведущие германские державы – Австрия и Пруссия – обладали гораздо большей независимостью, чем любое из современных европейских государств. Далеко не все их территории принадлежали союзу. Командующими армиями по-прежнему оставались их сюзерены, император и король, и никакого отношения к союзу не имели бюджеты и налогообложение, внутренние законодательства и религиозные учреждения.

Главную трудность, с которой неизбежно должен был столкнуться Бисмарк на посту посланника при союзе в 1851 году, создавало неравенство двух великих держав. Союз возродился после революций 1848 и 1849 годов, потому что это устраивало Австрию: как и в 1815 году, она хотела господствовать в Германии, пользуясь зыбкостью ассоциации. Малые государства могли чувствовать себя спокойнее в неуклюжей, децентрализованной и многонациональной империи Габсбургов, чем в жестком, унитарном прусском королевстве. Несмотря на невразумительный характер структуры, при которой его аккредитовали, Бисмарк оказался на передовой германской дипломатии: на линии конфронтации интересов двух главных германских государств.

Назначение посланником круто меняло весь образ жизни Отто фон Бисмарка и Иоганны. 3 мая он писал жене:

...

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное