Бисмарк. Русская любовь железного канцлера

«Бисмарк остроумнее, нежели подобает быть немцу, это Гумбольт от дипломатии… Это рослый немец, очень вежливый. На вид он совершенно лишен духовности, но исполнен остроумия. И он слишком хорошо подготовлен, чтобы с ним связываться. Мы еще наглотаемся из-за него неприятностей…» (Проспер Мериме, Франция ).

«В то время в Европе Бисмарку не было равных по уму. Короли и императоры не умели думать или не умели действовать, австрийский Франц Иосиф был слишком неопытен, Наполеон слишком изношен, Александр слишком равнодушен, Вильгельм, Виктория, Виктор Эммануил слишком посредственны для того, чтобы вести политику согласно своим внутренним представлениям; Гладсон и Дизраэли еще не в полной силе, Горчаков слишком тщеславен. Только в Пруссии был политический гений… Массивный и тяжелый по своему физическому сложению и по своим настроениям, с куполообразной головой, медленно шагающий вперед, похожий на великих немецких скульпторов, что целый человеческий век ваяли свои многофигурные композиции; укрощая фантазию деловитостью, взвешивая слова и выстраивая поступки, считаясь скорее с величинами, чем с идеями, — таким подошел Бисмарк-реалист, почти пятидесяти лет от роду, к началу своего творения, к самому его порогу…» (Э. Людвиг . «Бисмарк»).

«Теперь я здесь министр. Если ты хочешь взять на себя труд спаять Скандинавию в единую империю, то я объединю Германию. Тогда мы заключим скандинаво-германский союз и будем достаточно сильны, чтобы установить господство над всем миром. Религия и культура у нас общие, языки тоже не слишком разнятся. Но скажи своим соотечественникам, что если они не склонны согласиться с моими планами, то я, возможно, буду вынужден их подавить, чтобы не иметь у себя в тылу врага, когда мне придется атаковать другие местности» (Из письма Бисмарка барону Бликсену, датскому премьер-министру ).

9

Париж. Латинский квартал. 2 ноября 1962 г.

Бисмарк нервничал. Он сидел на узенькой веранде «Le Procope», излюбленного кафе Вольтера, Дидро, Монтескье, Гюго, Жорж Санд и других французских знаменитостей, но Бисмарк ценил это заведение вовсе не за его репутацию, а за Coq au Vin, петуха в вине, любимое блюдо Наполеона Бонапарта. Будучи еще юным и никому не известным лейтенантом, Бонапарт зашел как-то сюда и попросил сварить ему петуха в божоле «Жюльенас», но когда подали счет, оказалось, что платить этому гурману нечем, и вместо денег ему пришлось оставить залог — свою офицерскую треуголку. Выкупить ее он так и не пришел, и теперь эта треуголка стоит на постаменте в стеклянном пуленепробиваемом колпаке в крохотном вестибюле кафе — многие хотели бы купить этот треух, но наследники сицилийца Франческо Прокопио, основателя заведения, отказываются продать.

Впрочем, Бисмарку было не до наполеоновского треуха. Сверху, с высоты второго этажа, он видел rue de l’Ancienne Comedie — настолько узкую, что кареты разъезжались с большим трудом, и по крышам этих карет невозможно было определить, в какой же из них вот-вот приедут Орловы.

Как давно он ее не видел? С 13 сентября, с Понт дю Гар, всего полтора месяца, но сколько воды утекло от того виадука!