Бисмарк. «Железный канцлер»

Варцин, а затем и Фридрихсру по-прежнему играли большую роль в жизни главы правительства. Практически каждый год он проводил в своих имениях по несколько месяцев, объясняя это, в первую очередь, состоянием своего здоровья. По некоторым подсчетам, за 23 года своего пребывания в должности канцлера сначала Северогерманского союза, а затем Германской империи он провел в поместьях в общей сложности девять лет. В политических кругах столицы это вызывало частые жалобы на сложность ведения дел в отсутствие Бисмарка, тем более что последний, как уже говорилось выше, категорически не желал иметь заместителя ни формального, ни фактического. Вопрос с заместителем был решен только в конце 1870-х годов в выгодном Бисмарку ключе.

«Железный канцлер» говорил, что связь между Берлином и провинцией функционирует бесперебойно, и он способен управлять имперской политикой из Варцина столь же успешно, как и из своего берлинского кабинета. Это было верно в том отношении, что плохое состояние здоровья затрудняло ему работу и в столице. В 1870-е годы ближайшим помощником Бисмарка стал его сын Герберт. Он фактически выполнял обязанности личного секретаря отца, вел его переписку, когда канцлер находился в Варцине или на курорте. Часто в Варцин приезжали другие соратники Бисмарка, один из которых вспоминал: «Нигде не ощущаешь так, как здесь, как быстро проходят 24 часа. Мы поздно ложимся и поздно встаем. В девять часов приходит слуга с кофе; потом интенсивная работа до двенадцати. Затем второй завтрак, одновременно мы делаем канцлеру доклады, которые затягиваются до двух часов. После этого верховая прогулка до темноты; быстро переодеваемся для обеда (…) и с шести до восьми за столом. Всегда четыре перемены блюд с шампанским, столовым вином, портвейном. До девяти часов мы пьем кофе, курим трубки и сигары в салоне. Потом снова работа в комнате до полуночи, а после этого чай в салоне княгини — здесь мы иногда сидим еще часами, болтая, читая или слушая музыку»[482]. Каждый день почта доставляла в Варцин груду документов — и значительный объем бумаг отправлялся встречным потоком в Берлин.

Постоянные отъезды «в деревню» имели для Бисмарка очень большое значение. Во-первых, они давали ему возможность не погрязнуть в решении тактических вопросов и в суматохе текущих дел. Во-вторых, они позволяли ему почувствовать себя сельским помещиком. «Железный канцлер», на самом деле, достаточно болезненно относился к тому, что Лотар Галл называет «постепенным растворением частной сферы в общественной жизни»[483]. Политика была его всепоглощающей страстью, но поглощение происходило отнюдь не без сопротивления со стороны самого Бисмарка. Он любил играть со спасительной мыслью о том, что в любой момент может подать в отставку и уехать из суматошного Берлина. Прогулки по лесам, уединение в тиши комнат, инспекции окрестных полей — все это давало «железному канцлеру» возможность ощутить наличие своей приватной сферы, куда не было доступа политическим баталиям и интригам.

Как писал Христиан фон Кроков, «Бисмарк напоминал паромщика между двумя берегами. На одном берегу он находит прибежище в браке, семье и поместье, домашний уют и спокойствие сельской жизни. Однако его жажда деятельности и честолюбие не находят здесь выхода. С другого берега его манят деятельность, ответственность, взлеты и падения власти — и с этими приманками вновь вступает в противоречие стремление к уединению»[484]. Это противоречие, в свою очередь, не могло не сказываться отрицательно на душевном состоянии и физическом здоровье Бисмарка.

Бисмарк и в период своего пребывания на посту главы правительства продолжал много читать, в первую очередь художественную литературу. Речь при этом шла как о произведениях, уже успевших стать классикой, так и о новинках. Из немецких писателей Бисмарк больше всего ценил Шиллера. Гете он считал законченным образцом бюрократа, который любил свой пост больше, чем свой литературный талант. В то же время канцлер наизусть знал первую часть «Фауста». Бисмарк вообще отличался прекрасной памятью и в своих парламентских выступлениях обильно цитировал классиков начиная с Гомера. Из иностранных авторов он высоко ценил Элиота и Тургенева, которого называл «самым одухотворенным из живущих ныне писателей»[485]. Он часто читал с карандашом в руке, делая на полях пометки — даже в газетах, которые после прочтения сразу отправлялись в корзину. Свои собственные тексты Бисмарк иногда правил по несколько раз, стремясь добиться максимальной ясности, лаконичности и убедительности написанного.

Новыми достижениями наук, как естественных, так и гуманитарных, «железный канцлер» практически не интересовался. Как писал Отто Пфланце, «его духовные интересы оставались интересами образованного дворянина старого времени»[486]. Бисмарк практически никогда не посещал театры, однако любил слушать музыку в домашних условиях, когда в роли исполнителей выступала его жена или Койделл.