Бисмарк. «Железный канцлер»

Характерной чертой «железного канцлера» была его упорная убежденность в собственной правоте. Тот же Ойленбург советовал чиновникам: «Если Вы придерживаетесь иного мнения, чем он, то ни в коем случае не противоречьте ему сразу же. Если Вы это сделаете, то он, будучи легко возбудимой натурой, найдет столь мощные основания для своих взглядов и будет держаться за них так прочно, что ни одна сила на земле не сдвинет его с места. Лучше вернитесь через час и скажите: я попытался уладить дело, но мне пришли в голову такие-то и такие-то соображения. Тогда Вы увидите, что князь Бисмарк достаточно открыт для того, чтобы выслушать, обдумать и, возможно, одобрить любое другое мнение»[495]. Еще одним способом изменить точку зрения главы правительства было представить ему соображения в максимально безличной и объективной форме. Бисмарк был глух к чужим мнениям, но с большим вниманием относился к любой информации, которая могла оказаться полезной.

«Железный канцлер» был весьма трудным начальником и в том плане, что из его уст весьма редко можно было услышать похвалу. Зато уж на замечания и претензии Бисмарк не скупился. Особенно невыносимой становилась жизнь его подчиненных тогда, когда и без того не самый лучший характер канцлера портился из-за мучивших его телесных недугов. В 1870-е годы это случалось довольно часто. В такой ситуации любая мелкая оплошность могла привести к бесконтрольному взрыву гнева. Впрочем, насколько эти взрывы были действительно бесконтрольными, а в какой степени речь шла о вполне осознанном «выпуске пара», спорили еще современники.

Многие близкие сподвижники Бисмарка не выдерживали давления и уходили, не желая терять свою индивидуальность. Другие оставались, готовые пожертвовать многим ради того, чтобы служить гениальному человеку. Власть Бисмарка в бюрократическом аппарате покоилась во многом на его несокрушимом авторитете. Один из его сотрудников, Кристоф фон Тидеманн, вспоминал впоследствии: «Отдельные свойства разума были развиты у князя Бисмарка с редкой равномерностью и гармонией. Способность схватывать все на лету, умение комбинировать, решительность и память уравновешивали друг друга. Вместе они образовывали комплекс, делавший его способным к выдающимся достижениям. С удивительной уверенностью он ухватывал корень даже самых сложных и запутанных проблем. Он с первого взгляда умел отличить важное от несущественного. Как только кто-то заканчивал докладывать ему, он, не колеблясь ни минуты, сообщал свое решение. Никогда я не замечал в нем колебаний, он всегда знал, чего хочет»[496].

Тидеманн несколько приукрашивал реальность — в серьезных вещах Бисмарк часто принимал решение только после долгих размышлений, которые, однако, старался скрыть от окружающих. «Достижения своих коллег-министров он часто критиковал, причем не слишком объективно. При любой крупной политической акции он приписывал все успехи себе, в то время как ответственность за неудачу возлагал на задействованных министров. (…) Его мировоззрение содержало, как у Фридриха Великого и Наполеона, большую дозу презрения к людям и это нередко заставляло его недооценивать как друзей, так и врагов. В друзьях он тогда видел лишь безвольные инструменты для исполнения своих планов, шахматные фигуры, которые он мог двигать по доске своей политики и жертвовать ими, если игра требовала того. Во врагах он видел негодяев и глупцов. Друзей он мог использовать только в том случае, если они полностью идентифицировали себя с ним. Он сразу же исполнялся недоверием, если они позволяли себе иметь иное мнение, чем он, или занимали позицию, не отвечавшую его ожиданиям. Я не припомню случая, чтобы он отдавал должное противнику. Для этого он был слишком страстным, слишком пылким, слишком агрессивным»[497].

Тидеманн знал, о чем говорит. Представленный Бисмарку в 1875 году, он быстро стал одним из его ближайших сотрудников, а затем главой имперской канцелярии. Однако это потребовало от него полной самоотдачи и почти разрушило его семейную жизнь. В 1881 году Тидеманн окончательно понял, что, оставшись с «железным канцлером», он вынужден будет отказаться от собственной личности. Не без труда он оставил свою должность и был назначен на крупный административный пост в прусской провинции. Бисмарку это расставание далось нелегко: с годами он становился все более замкнутым, с большим трудом допускал в свой узкий круг новых людей.

«Львиная натура, рыцарственная, масштабная, гордая, но может ранить своими когтями» — говорил Тидеманн о Бисмарке[498]. Глава имперской канцелярии видел все недостатки своего шефа, однако не мог не восхищаться им. «Демоническая притягательная сила этого человека поистине чудесна» — писал о «железном канцлере» его верный соратник[499].