Бисмарк. «Железный канцлер»

Бисмарк стремился подтолкнуть прусское руководство к активной политике в германском вопросе, одновременно умалчивая о том совершенно очевидном факте, что любовь французского императора к Пруссии была отнюдь не платонической — взамен он рассчитывал получить немецкие территории на левобережье Рейна, которые являлись объектом притязаний Парижа на протяжении многих десятилетий, если не веков. Естественно, Бисмарк не собирался заключать союз без смысла и цели, который связал бы прусскому правительству руки, не давая ничего серьезного взамен. Тем более он не собирался предоставлять Франции компенсации, на которые она рассчитывала. Поэтому в беседах с императором дипломат предпочитал говорить как можно меньше, внимательно слушая своего собеседника.

В конце июня Бисмарк отправился в Лондон на открывшуюся там Всемирную выставку. Это дало ему прекрасный повод для того, чтобы пообщаться с британскими политиками. В течение недели он встретился с главой правительства лордом Пальмерстоном, министром иностранных дел лордом Расселом и главой консервативной оппозиции Бенжамином Дизраэли. Из этих разговоров он вынес ощущение того, что английская политическая элита не заинтересована ни в активной прусской политике в германском вопросе, ни в появлении на континенте новой державы. Одновременно он был разочарован тем прохладным приемом, который ему оказали — казалось, прусского дипломата вообще никто не принимает особенно всерьез. Российский посол в Англии граф Бруннов писал в эти дни Горчакову: «Отстраненность, которую встретил господин фон Бисмарк в Лондоне, его поразила тем сильнее, что он полагал, что вскоре сменит графа Бернсторфа в Берлине. Он думал, английские министры придадут больше значения тому, чтобы завязать с ним личное знакомство. Разочарованный в своих ожиданиях, он был почти зол на них из-за их отношения»[226].

Это свидетельство тем более ценно для нас, что сам Бисмарк в своих донесениях королю намеренно сгущал краски по поводу отсутствия перспектив взаимодействия с Лондоном. Продиктовано это было чисто политическими соображениями — противники Бисмарка при прусском дворе были сторонниками тесного сотрудничества с Британией, и, докладывая в Берлин о симпатиях английских политических деятелей к прусским либералам, он набирал себе очки. Британские политики на страницах его донесений беспардонно вмешивались во внутренние дела Берлина, причем в наиболее неприятной Вильгельму форме. Лорд Пальмерстон, писал Бисмарк, плохо разбирается в государственном устройстве Пруссии, но уверен, что король должен сформировать министерство из числа деятелей парламентской оппозиции, как будто дело происходит в Англии[227].

Имеется и еще одно интересное свидетельство, касающееся этого визита. Оно приводится в воспоминаниях саксонского дипломата графа Вицтума фон Экштедта, опубликованных в 1886 году, и поэтому вполне может оказаться апокрифичным. Если верить Вицтуму, в беседе с лидером оппозиции Бенджамином Дизраэли Бисмарк развернул программу объединения Германии — практически в том виде, в котором оно затем и произошло. «Вскоре я буду вынужден взять на себя руководство прусским правительством, — откровенно заявлял будущий канцлер. — Моей первой заботой будет реорганизовать армию, с помощью ландтага или без нее. Король поставил здесь правильную задачу, но со своими нынешними советниками не в состоянии ее реализовать. Как только армия будет приведена в должное состояние, я использую первый же предлог, чтобы объявить войну Австрии, взорвать Германский Союз, подчинить малые и средние государства и дать Германии национальное единство под прусским руководством»[228]. По словам саксонца, ему об этом разговоре рассказал лично Дизраэли. «Бойтесь этого человека; он говорит то, что думает» — завершил англичанин свой рассказ.

Тем временем вопрос с назначением Бисмарка главой прусского правительства продолжал висеть в воздухе, чем сам он был весьма недоволен. Временное назначение затягивалось, и вставал вопрос о том, что делать дальше — приводить в исполнение свою угрозу рассматривать его как постоянное или дальше ждать у берегов Сены известий о переменчивой берлинской погоде. Бисмарк выбрал третий вариант — он запросил длительный отпуск, который мог бы позволить ему восстановить силы перед возможным назначением главой правительства. «Я действительно нуждаюсь в подкреплении сил горным и морским воздухом; если мне суждена каторжная работа, то необходимо запастись здоровьем, а Париж действует на меня пока что плохо, при той собачьей жизни бездомного холостяка, какую мне приходится вести» — писал он Роону 15 июля[229]. Помимо всего прочего, пребывание в Париже теряло на ближайшие недели всякий смысл, поскольку большая часть представителей политической элиты отправилась на курорты, и прусскому послу было элементарно не с кем контактировать.