Бисцион -2

— Хорошо,— Стефано встал из-за стола и направился в зал, где принимал простых людей, которые приходили с жалобами или с просьбами. Настало время сесть на трон и напомнить людям, кто их правитель.

— Она упиралась?— Спросил он у Сфорца.

Тот шел рядом, не сбавлял шаг, но голос понизил:

— Я встретил ее на поле недалеко от того самого места, где деревья приобретают корявый вид. Она сказала, что вышла специально, чтобы встретить меня.

Герцог остановился и взглянул на кондотьера:

— Она вышла к тебе на дорогу?

— Да, сказала, что знала о том, что я приеду за ней. Действительно странная.

Не было сомнений, что это та самая старуха. Герцогу уже не нравилось начало этой встречи. Она вышла на дорогу к миланским рыцарям, значит, знала, что они за ней приедут. Она знала, что герцог будет ее искать, чтобы задать вопросы.

Привратники распахнули двери, и герцог зашел в тронный зал, где по центру двое стражников стояли возле сгорбленной старухи. Как только Стефано прошел к трону и сел, они одним движением рук поставили бабку на колени. Та закряхтела, даже ударила руку одного стражника, но на герцога взглянула не так злобно, как отреагировала на них.

— Я забыла, что надо кланяться своему господину,— усмехнулась она,— прошу меня простить, Ваша Светлость. Своих гостей я принимаю по иному, например, оказываю им помощь.

Этот намек Стефано понял, но решил промолчать. Она стоит перед ним на коленях по всем правилам этого замка. Он лишь пальцем дал понять Франческо Сфорца и страже, чтобы они оставили их наедине.

Стражники поклонились и вышли, за ними скрылся Сфорца, но Стефано прекрасно знал, что он будет стоять у двери.

— Ты знаешь, зачем я позвал тебя сюда…

— Позвал,— засмеялась старуха,— меня связали и привели сюда.

— Не злись на моих рыцарей, они воины. Так ты догадываешься, зачем мне нужна?

Старуха перевела взгляд на второй трон, принадлежащий герцогине:

— А где Ее Светлость? Почему не сидит рядом? Ведь речь пойдет о ее ребенке тоже.

Герцог даже взглянул на это пустующее место. На секунду закралось желание позвать Диану, но потом он отогнал эти мысли:

— Я сам решу, что ей знать, а что нет.

— Тогда спрашивай, но я буду отвечать то, что вижу. Не более того. И менять своих слов я не стану. Проклятье есть и этого не изменить.

Стало вдруг сложно, Стефано впервые в жизни боялся задать вопрос, боялся знать правду. На поле боя не было так страшно, как сейчас перед дряхлой старухой, которая развалилась перед ним на коленях.

— Моя жена носит ребенка. Сын или дочь… Не важно. Этот ребенок - первенец. Если проклятье существует на самом деле, то мне хотелось бы знать, кто пострадает в этот раз? Ты что-то лепетала о том, что иногда умирают матери.

Старуха задумалась и встала с пола:

— Есть какая-то закономерность смертей, но откуда мне ее знать,— она развела руками.— Я лишь чувствую проклятье, злобу, которая витает над вашим родом…

— Ты видишь! Ты видела кровь моей жены на моих руках! С чего вдруг она там оказалась?

Стефано встал с трона, подошел ближе к старухе, буквально навис над ней, ожидая ответа. Нет, она не была напугана такой реакцией. Герцог ее не напугает, даже если решит казнить.

Старуха закрыла глаза и отвернула голову. Она кивала, иногда медленно мотала головой, а все это время Стефано за ней наблюдал. Потом резко открыла глаза, слегка напугав его.

— Я вижу твои руки в крови твоей жены и больше ничего.

— Я не могу убить собственную жену,— рявкнул он,— ты говоришь бред!

— Я говорю то, что тебе не по душе,— поправила она его,— но я лишь сказала, что видела. Точно так же я видела герцогиню у моря. Ты встретил ее у моря?

Стефано закатил глаза, отошел подальше от ведьмы и сел на трон:

— Прямо в море.

— Я была права. И вижу, что ты еще не наказал виновного ее похитителя.

— Виновный почти наказан, я повешу ее прямо на дереве.

— Не стоит,— старуха подошла к нему и коснулась руки,— умей простить.

Герцог схватился за голову:

— Этот человек обязан быть наказан. Пусть прощает Господь, когда заберет ее душу!

— Ты не Бог…

— Я по воле божьей сижу на этом месте,— прорычал он, но тут же утих, потому что напугал старуху. Или не напугал, потому что она опять начала спорить:

— Старайся не причинять боль другим и тебе воздастся.

— Проклятье можно снять добрыми делами?— Усмехнулся он.

— Нет, не все так просто. Это древнее родовое проклятье. К сожалению, мне не известно на сколько столетий оно наложено.

— То есть,— воспарял Стефано, услышав эти слова,— есть вероятность, что на моем отце проклятье закончилось? И у меня родится здоровый сын?

Старуха подняла на него мутные глаза, долго смотрела в них, а потом мотнула головой, лишая последней надежды:

— Никто и ничто не поможет. Но однажды проклятье утратит свою силу. Время сотрет его. Не сейчас, но это произойдет, главное верить.

Взгляд Стефано опустился на перстень на своем пальце, понимая, что он еще больше запутался: смерти и смерти… Его ребенок умрет, Диана… Он лишится всего- что может быть лучшей местью того сарацина? Но вдруг его осенило: