Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963

Двадцать третьего марта 1961 г. Аллен с Питером отплыли из Нью-Йорка на «Америке» и через несколько дней прибыли в Гавр. Невзирая на холод и хлопья снега, небольшая группка людей собралась на причале, чтобы попрощаться, зная, что теперь они не увидятся несколько лет. Незадолго до отъезда Аллен получил от Билла письмо, в котором тот предупреждал, что после 15 марта его в Париже не будет: «Я уезжаю в Южную Испанию или в Танжер, может, там и увидимся? Или у тебя другие планы?.. Сейчас я хочу как можно быстрее вырваться из Парижа. Он мне не нравится. Да и никогда не нравился». Он просил Аллена писать ему в Бит Отель, откуда письма ему переправят. Скорее всего, это было спонтанное решение, потому что всего три дня назад Билл написал Аллену очень длинное письмо, в котором ни слова не было о том, что он собирается ехать, хотя в январском письме он и написал, что, возможно, скоро подастся на юг.

Брайон постепенно заменил Биллу Аллена и вот уже несколько лет занимался его делами, выполняя ту же роль, которую играл Аллен, — роль издателя, друга и советчика по деловым вопросам. Брайон страшился неизбежного приезда Аллена, а поскольку Биллу все равно надо было уехать из Франции, потому что его трехмесячная виза истекла, Брайон привел Биллу убедительные доказательства того, что он должен поехать в Марокко, а не, как обычно, смотаться на один день в Брюссель. Тогда Брайон сам сможет объяснить Аллену «разрезки», чтобы тот верно понял, над чем работает Билл. Билл согласился. Для него «разрезки» были чем-то, что стояло над условностями, почти что новым видом психотерапии, способом, который помогал видеть вещи так, как они есть, без какой-либо ностальгии и сентиментальности. В письме к Аллену, с объяснением своей работы над «Мягкой машиной», он писал: «Здесь „боль“, это боль от того, что ты все знаешь. И это не мистическое „великое знание всего“. Я говорю о том, что ты постоянно понимаешь все, что происходит вокруг. Смотри вокруг, а не вовнутрь. Не разговаривай с самим собой. Не занимайся самоизучением. Ты не пуп земли, оторвись от себя. Смотри в космос. Что значит: брось все привычки. Слово привычка. Привычка к себе, к своему телу. Брось джанк и живи без него. Знание всего, что происходит, равно знанию о том, что такое мировая боль равно „разрезке“».

«Разрезки» изменили Билла. Ему стало казаться, что понять, что на самом деле говорит человек, можно, только «разрезав» его слова и постигнув их тайный смысл. После того как он долго работал со словами, фотографиями и магнитофонными записями, он стал применять эту технику и по отношению к людям, он «разрезал» своих друзей и случайных приятелей, чтобы понять «кто же они такие», кто они на самом деле или, что еще более важно, чьи приказы они выполняют. Его глубокий интерес к сайентологии и специальность по антропологии, полученная в Гарварде, способствовали тому, что Билл смог отделить себя от старых друзей и холодно и методично «разрезать» их, что ужаснуло Гинзберга, когда они в конце концов все-таки встретились.

В этом смысле «разрезки» послужили прототипом для учения Антонио Гремски о возможности разборки текста, в то же время являясь еще одним примером того, как Берроуз пустился в самостоятельное плавание по морям, которые заинтересуют других людей гораздо позже. В «Тюремных записках» Гремски писал: «Начало любого развития лежит в осознании того, что же представляет из себя человек, и именно это „познание себя“, которое происходит с древних веков и продолжается поныне, награждает тебя огромным количеством черт, не оставляя места воображаемому, вот почему необходимо вначале создать это воображаемое». И в себе, и в окружающих Берроуз и искал это воображаемое.

В Париже мадам Рашу с радостью встретила Аллена и Питера. Они тотчас отправились к Брайону, чтобы узнать, что же здесь происходит. Брайон с Алленом были незнакомы, и Брайон стал сильно задирать нос. Аллену показалось, что тот напускает на себя ненужную таинственность и скрытность, словно знает какой-то великий секрет, но не говорит о нем. Про Билла Брайон сказал только, что тот уехал, чтобы с ним не встречаться, они продолжали разговаривать, и постепенно Аллен понял, что за те три года, которые он не видел Билла, с ним произошли какие-то очень серьезные изменения, стало ясно, что для Брайона и Билла «разрезки» — это не просто литературный прием. С Брайоном, который показался ему параноиком, Аллен решил общаться осторожно. Постепенно перед ним стала вырисовываться картина того, что происходило в Париже: гадание на зеркале и магическом кристалле, демонстрация психических сил, «разрезки», агенты, которыми кто-то управляет, использование Биллом огромного количества наркотиков (Брайон курил гашиш, но ему не нравился джанк). Аллен решил, что лучше всего выждать какое-то время и посмотреть, что происходит.