«Было непонятно, на что живет Грегори, он как-то умудрялся жить в Париже своей головой, выпрашивая стаканчик здесь, обед там, продавал что-то, ему что-то дарили, особенно женщины. У него же всегда кто-то был, какая-нибудь девушка. Одну из них звали Апрель или Ноябрь, а может быть, Сентябрь? Ну да, он любил трахаться. И никогда не приходил с пустыми руками. Он постоянно что-то писал, снабжая потом свои неподъемные манускрипты аннотациями, и продавал черновики, даже не редактируя. И пусть кто-нибудь другой разбирается, что они все принадлежат одному автору. Пока он жил здесь, он действительно много писал».
Жизнь в Бит Отеле была важнейшим периодом в жизни Грегори. Его творчество претерпело сильные изменения, он нашел свой стиль. После того как он написал свою первую книгу «The Vestal Lady on Brattle», и сам Грегори заметил эту перемену, свершившуюся с ним во время жизни в Париже: «Эта странная книга написана неопытным еще автором, в ней идеи только начинают появляться. Здесь много смешения образов, я убрал много длинных строчек. Тогда я думал, что чем короче строчки, тем четче стихотворение, что поэзия подобна каменному Акрополю. Но в 1957–1958 гг. в Париже все переменилось, и я подумал: „А почему бы мне не позволить строчкам просто виться так, как им хочется, и не думать об их длине“. Я хотел, чтобы они совпадали с тем ритмом, который звучал во мне, с моей внутренней музыкой, и они совпадали. Может показаться, что в „Свадьбе“ ничего не изменилось — те же длинные строчки, но теперь они плыли, как те звуки, что наполняли меня».
Билл предстал перед судом по обвинению в распространении наркотиков 25 сентября 1959 г. По совету Брайона Билл решил признаться, что это он написал то самое письмо Полу Ланду, а его адвокату Мэтру Бамселу удалось сделать так, чтобы дело Билла рассматривал судья, чья жена когда-то тоже была наркоманкой, он полагал, что такой человек отнесется к его подопечному с большим сочувствием. К счастью, в январском номере престижного «Нового французского журнала» должно было выйти «Письменное показание: свидетельство, касающееся болезни», и Бамсел мог зачитать какие-то части из него в суде, чтобы доказать, что Билл действительно писатель. Линия защиты состояла в том, что Билл — писатель, постоянно ищущий новых источников вдохновения, и что он связался с нехорошей компанией, которая сбила его с пути истинного. Судья заявил, что не считает это серьезным преступлением в особенности потому, что никакая перевозка наркотиков не успела еще состояться, но предупредил Билла, чтобы тот не держал его за дурака. Билл сказал правду: он не занимался торговлей и не собирался ею заниматься и не имел ни малейшего желания снова встречаться с Полом Ландом или его приятелями. Ему дали срок условно, приговорили к 80 долларам штрафа, и он вздохнул с облегчением.
Осенью Билл попросил Аллена прислать ему мескалин, который совершенно спокойно продавался в США и который можно было легально переслать по почте, что Аллен и сделал. Он не был запрещен и во Франции, поэтому никаких проблем не возникло. Они с Брайоном отпраздновали им «успешное возвращение домой». Билл продолжал общаться с Анри Мишо на тему мескалина и других галлюциногенов, в октябре он отправил Аллену рассказ:
«Кажется, М. торопился домой, проглотив в кафе таблетку мескалина вместе с чашкой горячего чая — это кафе настолько дешево, что здесь даже не подают горячего, — потом на рынке он встретился с Б., которого знал и раньше, но никогда не видел, как не видел его никто, потому что он был известен как человек-невидимка. И Б. сказал: „О! Месье М., присаживаетесь, выпейте чашку кофе и давайте вместе смотреть на идущую мимо демонстрацию“. Но М. отрицательно покачал головой и сказал: „Нет-нет, я должен торопиться домой, чтобы словить кайф“. И он побежал домой, прикрыл дверь, выключил свет, закрыл глаза и вдруг увидел мистера Б., и тогда мистер М. сказал: „А что в моем сне делаешь ты?“ А Б. ответил: „Живу“».
Глава 8
Разрезки
Деньги — это слова
Слова — это деньги.
Ценны ли слова, как деньги.
Ценны ли деньги, как слова.