Битая грань

— Специально, да, не обидит. Саша всегда хорошим был парнем. Но… какие он тебе гарантии и в чем дать может, Катенька? Разве твой отец хотел меня обидеть или тебя сиротой оставить?! — еле слышно прошептала, еще и тревожно глянув через плечо, где Саша ушел, а вот Андрей остался.

Пусть и не за столом уже сидел, поднялся, доставая из серванта десертные тарелки всем. Катя тоже оглянулась на отчима.

— Мам, не надо драматизировать, — вроде и спокойно, но с намеком попросила она. — Ты знала, на что шла, когда вы с папой женаты были. И я знаю, чем Саша занимается… Он часами торгует, мам, искусством… — посмотрела ровно и твердо, не позволяя матери спор завести.

Да и Андрей подошел:

— Вам помочь, девочки?

— Да, родной, вот, эти можешь забирать, — споро разложила мама куски торта, который теперь было модно называть «брауни», по тарелкам. Так, что всем стало ясно, пытается мужа отсюда спровадить.

— Я понял, — хохотнул Андрей, но не спорил. — Секретничайте. А Александр хороший, Катюша. Мне очень понравился, — глянув на нее с одобрением, добавил отчим.

И, что-то невнятно напевая себе под нос, пошел назад к столу.

— Вот видишь, — ввернула Катя матери с некоторым сарказмом.

— Хороший… Кто ж с этим спорит? — все равно несчастным голосом выдохнула мама. Но оборвала себя, заметив, наверное, что и Ольшевский возвращается. — И все же…

— Мам, я спросить хотела, — прервала ее Катерина. — У тебя часы папины остались? Саша сейчас очень увлекается этой темой, коллекционирует. Мне кажется, ему приятно будет, если я подарю. Да и он для нас столько сделал, заслужил. И папа одобрил бы, я думаю, — не позволив себя прервать, выдала на одном дыхании заготовку, которую еще вчера придумала.

Ну не лазить же тайком по ящикам в доме, ей-богу! Не шпионы же, в самом деле!

— Часы? — мама растерялась. Вновь как-то виновато глянула на Андрея, немного грустно на Катю. — Да, есть… Но… у меня же больше от отца и не осталось ничего, — совсем тихо и глухо, уткнувшись взглядом в торт, который уже и резать перестала.

— А я? — даже с некоторой обидой хмыкнула Катя, наблюдая за Сашей, который подошел к столу. Покачала головой, когда поняла, что он безмолвно предлагает помощь…

— Ты права… — неожиданно, хоть и все еще глухо, согласилась мама, неуверенно и робко коснувшись ее руки. — Да и право имеешь. Я тебя лишила всего, что от отца осталось. Пусть часы твоим наследством будут, памятью. Только, Катюша, ты уверена, что?..

— Уверена, мама, — ей даже легче стало. И тепло в душе вдруг ощутила, которого так давно от матери жаждала. — Он заслужил. Саша уже столько мне дал… Мне даже словами не выразить!

— Ну, смотри, — мама вздохнула все так же тяжело. — Взрослая. Раз не хочешь на моих ошибках учиться… Сейчас принесу, — грустно улыбнулась, когда Катя скорчила гримасу. — Садитесь, я сейчас кофеварку включу, — уже ко всем обратилась мама, направившись к лестнице на второй этаж, где их спальня и кабинеты располагались.

А Катя, улыбнувшись и Саше, и Андрею, которые обсуждали какие-то проблемы нынешней политической обстановки в стране, подошла к столу, расставляя чашки.

ГЛАВА 14 часть 2

— Ну что? Попробуем? Или будешь до утра их взглядом гипнотизировать? — чуть поддевая ее, Саша замер у кровати, немного нависая над Катей.

Он так и остался в костюме, в то время как она успела натянуть домашние штаны и лонгслив, и теперь сидела на той самой кровати, скрестив ноги. И вертела в руках коробочку из плотного картона, в которой и лежали отцовские часы.

— Попробуем… — глубоко вздохнула, понимая, что Саша прав.

Да и ему интересно.

И встречи у него еще какие-то, она помнила… Но не торопил же! Просто ждал, когда Катя соберется с мыслями и силами. А это было непросто. Стоило ей открыть крышку — и стольким захлестнуло! Накрыло, буквально погружая в прошлое! Поднесла к лицу, принюхиваясь. И показалось, что уловила даже аромат одеколона отца, хоть и вряд ли, столько лет прошло… А на глаза слезы навернулись, и в груди ком, огромный, дрожащий какой-то — папу так четко вспомнила! Со всеми мелочами, которые в обычной жизни не замечаешь: тоном голоса, хрипотцой, какими-то шутками или словечками, ранее ее достававшими вечно. А теперь так не хватало!

— Я не могу, Саша, — чувствуя, что по щеке побежала слеза, как-то вымученно улыбнулась, смущаясь. — Я так по нему скучаю, до сих пор. По нашей семье. Тяжело собраться. Давай лучше ты… — протянула коробку Ольшевскому.

Саша не прикалывался. Не иронизировал. Сел рядом, как был, в том самом костюме, сгреб Катю в охапку и крепко поцеловал и в губы, и в эти дрожащие, влажные ресницы. Прижал ее голову к своему плечу, ероша пряди.

— Конечно, малышка, без проблем, — просто взял часы у нее и аккуратно достал одной рукой из коробки.