Битая грань

Просто до чертиков вдруг захотел ее! Всего, что знал, как взять, и что котене дать настолько, чтоб в голос, хрипло и громко стонала, забыв об окружающем, прошлом и боли; чтоб только улыбалась, удовлетворенно и разморено, когда уже голову с подушки поднять не может. На секунду завис, все-таки всматриваясь в глаза, что-то там цепляло, какие-то тени, словно затаившиеся за внешне понятным и явно ощутимым желанием. Прям царапало нечто изнутри.

Но потому решил — на фиг! Он точно знает, как котену отвлечь от чего бы то ни было. И все эти тени и горести из ее головы лесом послать!

— Как день прошел? Как дела?

Катя, тем временем, обхватив его шею руками, начала дразнить, ноготками легко царапая Саше затылок, ероша короткие волосы. Едва-едва укусила за подбородок, и поцеловала… Он просто физически ощутил, как эта помада на его коже отпечатывается! Другой рукой котена уже забралась под его пиджак. Прошлась пальцами по спине, и тут царапаясь.

Жар, до этого вспыхнувший в груди, расползался, растекался по членам следом за ее пальцами. В животе мигом тяжелый огненный шар, и пах ломит от свинцового давления, мошонка аж болит уже.

Блин! Хитрюга! По щелчку же пальцев его заводит. Тоже ведь уже знала и использовала все фишки и триггеры на теле Ольшевского!

— Теперь — зашибись просто! — ухмыльнулся.

Голос сел, но ему по фиг!

Сжал жадными руками ее бедра, чуть приподняв Катю, впился в ее усмехнувшийся рот так, как с порога и хотел. Чтоб сразу языком, перемешивая ее смех, вкус этой помады, собственную алчность. И стон, который в тот же миг из ее горла вырвался, такой же алчный, такой же полный нужды, которую он в себе чувствовал. Дикого и во многом примитивного желания подмять, покорить, спаять с собой, да! Но уже давно не чисто физического. А такого глубокого и невыносимого, когда один конкретный человек из целого мира нужен…

От хандры ни следа, казалось…

— Люблю тебя, Саша! — выдохнула Катя ему в рот, словно в его голову забравшись. И в ответ целовала так, что неясно, кто тут и по ком больше соскучился.

Потянула его пиджак с плеч, как-то резко, дергано, будто и сама вдруг контроль утратила, охваченная какой-то неистовой жаждой. Рванула вновь, ослабив узел галстука, развязала ленту.

Видит бог, Ольшевский ее понимал, как никто в этот момент, наверное!

— Охр**еть, малышка моя! — рыкнул ей в губы, четко осознав, что никуда не дойдет и ее не дотащит, когда пальцы Кати уже до его кожи добрались, расстегнув рубашку.

Обхватил плечи ладонями, что, казалось, горели от потребности ее кожу ощутить. Здесь. Сейчас… Сию минуту!

Потащил вниз бретели платья, прижав к себе Катерину. И глухо застонал сам, когда полноту ее груди своей кожей ощутил, тело к телу! Соски у Кати тут же сжались, став острыми, твердыми. Она как-то по-грудному застонала, выдохнула ему в рот, еще больше заводя Санька.

Мля! Как же давно ему это было нужно!

А сейчас еще большего моментально возжелал. По максимуму. Слишком соскучился! Потом еще раз медленно и по второму заходу все остальное… Может, после и до ужина доберутся.

— Блин! Котена, ты меня так заводишь, что я вечно, как юнец, себя не контролирую совсем, — рассмеялся, снова впился в ее губы, напирая, прижимая ее к себе, не особо понимая, где они, но пытаясь Катю во что-то упереть.

А она вывернулась неожиданно для него, выскользнула из захвата рук Александра, усмехнувшись какой-то непривычно дерзкой, незнакомой, искушающей улыбкой. Обжигающими ладонями скользнула вниз по его телу, заставляя сокращаться все мышцы. Блин! Вроде пресс царапает ногтями, а у него яйца свело от нужды немедленно подмять под себя свою женщину. Ухватил за плечи, но Катя покачала головой, как-то дразняще прикусила свой язык, по ходу избавляя Александра уже и от брюк, расстегнув пояс, и от белья. Вообще без стеснения или заминок обхватила его потяжелевший, мигом налившийся член своими тонкими пальцами и, до того, как Санек успел бы возмутиться, справедливо опасаясь банально не выдержать, опустилась перед ним на колени, захватив влажную головку этими алыми губами, оставляя на нем след помады, как Санек и хотел… **я!

О**енительное зрелище!

Полуобнаженная Катерина, в складках этого черного шелка и кружев на бедрах, ее обнаженная грудь с возбуждено напряженными сосками, трущаяся о его ноги. Вьющиеся локоны, дразнящие его кожу. И этот офигенный влажный язык, красные губы, скользящие, облизывающие и засасывающие и так уже перевозбужденный член Александра…

Полный капец выдержке! Все!

— А-а-а! — не удержал низкого стона. Реальный кайф, елки-палки. — Катя, любимая, мы так не договаривались! — титаническим усилием, смехом попытался снять немного накал, чтобы тупо ей в рот не кончить, обломав обоим весь кайф. Саша ухватил малышку за плечи, заставив себя отстраниться и ее поднять разом. — Обожаю, когда ты так делаешь, любовь моя, просто в ауте. Но потом, окей, котена?! У меня громадные планы на ближайшие пару часов внезапно нарисовались. Не хочу…

Умолк почему-то, столкнувшись с ее растерянным и каким-то ошеломленным взглядом.

— Что?.. — не понял он.