Битая грань

— Я всегда осторожен в таких случаях, малышка, — все же пообещал и Кате. — Да и парней Олега возьму. Люди серьезные, и охрана — их работа. Никто не собирается относиться к вопросу спустя рукава, пусть и вряд ли мы найдем что-то, — напомнил ей о малоперспективности поисков.

— Да. Но все же. Я люблю тебя, и волноваться буду, — вздохнула Катерина, признаваясь.

— Я постараюсь вернуться за день. Чего мне там больше торчать? — подмигнул ей Саня, стараясь развеять.

Главврач больницы, с которым тесно общался отец Катерины, умер вскоре после убийства самого Коршуна. Внезапно. Ольшевский этого ранее не знал. Помощники хорошо поработали, за ночь собрав и подготовив всю информацию, что смогли достать. И он сейчас изучал эти данные, пока за окнами авто проносился туманный пейзаж полей, укрытых снегом.

Даже заинтересовал этот момент. Кирилла тоже, по-видимому, потому как к распечатке файла прилагалось и фото заключения патологоанатома о причине смерти. «Инсульт». Странно, не старый был мужик, только пятьдесят стукнуло. С другой стороны, работа и должность напряженная, слышал Санек о таких случаях, так что всяко возможно.

Любопытно иное. Если этот главврач умер внезапно и приемнику дела не передавал, мог ли он кому-то сообщить о том, что Коршуновский старым бомбоубежищем, как складом, пользовался? Или эта информация с ним и была погребена? Кто-то, вообще, этим интересовался? Или никому заброшенные и ветшающие помещения были не нужны? Это ведь сколько средств на поддержание и восстановление их вложить нужно?

Из сведений, добытых Кириллом, сложно было понять. Да и что от человека требовать, если, как и Санек, из столицы все узнавал. Казалось, что старым бомбоубежищем не то что не пользовались, а и в принципе забыли о его существовании. Но так ли это на самом деле, Ольшевскму и доведется сегодня вечером узнать.

ГЛАВА 22

С порога его окутало запахом затхлости и влажного бетона. С вытяжкой точно стало похуже с последнего раза, как Ольшевский бывал здесь. Переглянувшись с парнями из охраны, они осторожно зашли в «холл», предварительно просветив все фонарями, прихваченными с собой.

За их спинами «спал» зимний парк, запущенный, явно не представлявший интереса для прошлого руководства больницы. Между разросшимися деревьями висел плотный туман, словно цепляясь клочьями на кустах, которые тоже никто не прорежал уже фиг знает сколько лет.

Вообще, вот спроси его, Ольшевский и сам бы признал, что лучшего схрона не придумать. Территория закрыта, но никакой охраны нет, видно, как расформировали больницу, только в помещении остались сторожа, там они свет видели, когда без особого труда проникли с задней стороны в парк. Все совсем не так, как когда-то. Но и не шляется никто особо. Пару собак встретили, но те от них держались поодаль, и не думая поднимать шум.

И в самом парке никаких ориентиров не осталось. По сути, это уже и не больничный сквер стал, а какая-то хаотично заросшая посадка, в которой потеряться — нечего делать. Даже Саньку пришлось возвращаться два раза к «главной» аллее, пока он, в итоге, все же обнаружил поворот дороги за моргом, по которому и ехал-то всего однажды. Вход в убежище также захирел: невысокая кирпичная пристройка к холму, в глубине которого и рыли\строили убежище много лет назад, обросла мхом и была окружена высоким сухим бодылем прошлогодних сорняков. Кустов у дверей хватало, причем не сломанных нигде. Сюда точно никто не заходил в ближайшее время.

Потому и они очень осторожно, стараясь не особо следы оставлять, да фонарями мигать, вскрыли дверь, срезав замок, и зашли внутрь. В целом, казалось, здесь было неплохо. Несмотря на влажный воздух, вода не просачивалась по стенам, не было следов обитания бомжей или какой-то живности. Все лучше, чем они могли ожидать, глядя на парк.

— Куда теперь? — поинтересовался один из охранников Горбатенко.

— Если память меня не подводит, — Санек навел луч своего фонаря на левый угол холла, где темнели металлические двери, чуть приоткрытые, за которыми начинался черный провал коридора. Луч света выхватил на ближайшей стене написанные краской буквы с указанием секторов. — Сюда.

И они втроем пошли по темному коридору, больше глядя под ноги, чем по сторонам, если честно, потому как было какое-то подсознательное опасение на что-то наткнуться.

Номеров на дверях не имелось. В какую сторону считать, и с какой двери имеет смысл начинать, — не представлял. И, пройдя первые две двери, сообща решили просто заглядывать и быстро осматривать все комнаты подряд.

— Чувствую, мы тут надолго. Надо было кофе с бутербродами прихватить, — пошутил Толик, один из парней Горбатенко.

— Блин, да, я бы сейчас от горячего кофе не отказался, — хмыкнул Санек, просвечивая фонарем все углы уже второй по счету комнаты. Но ни на полках, очевидно, предназначенных для спальных мест, ни под ними ничего не было.

— Могу набрать Андрея, он сгоняет. Навряд ли, чтоб сюда сейчас кто-то ломиться начал, — Толик точно воодушевился возможностью согреться и взбодриться. А может, и разогнать какую-то мрачность этого убежища.