Битов, или Новые сведения о человеке

И рассказал, как однажды в Питере домашние послали его за маслом, а он встретил на улице своих «приятелей-пьяниц», которые по нему давно скучали. Выпив на Московском вокзале, Битов с друзьями почему-то решили на ночь глядя ехать в Москву. В столице они пошли с утра на Центральный телеграф – отправлять телеграмму домой с просьбой прислать денег. Дальше – туши свет: встречи с Борисом Спасским и Леонидом Губановым, утренние возлияния за пустыми столиками неподалеку от кинотеатра «Россия». «…Вот, сидим. Еще я не знаю, что там сзади – “Новый мир”. То есть я на него сержусь, потому что он меня никогда не печатал… Мы – сидим. Губанов начинает читать свою поэму “Козыри” во весь голос, остановиться он не может. Мы балдеем, потому что у него энергетика очень сильная и музыка очень сильная. И нас никто не вяжет, вот такие изумительные были дела…»

Если когда-нибудь битовская поэзия будет переиздаваться, нашу запись можно приложить к ней в виде компакт-диска. О, там есть что послушать!

Вослед чтению «переводов» из «Преподавателя симметрии» Битов рассказывает о встречах с Бродским. После стихотворения «Дядя» («Изменившийся простор, покосившийся забор…») – говорит об отце и деде. После посвящения Гранту Матевосяну – о самом Гранте. И конечно, о Габриадзе. О куклах, о театре кукол и Образцове, о зависти и восторге…

Стихотворение «Лестница» («Протоптал дорогу к Богу…») – из «Улетающего Монахова» – Битов дочитал с трудом, еле сдержав рыдание. Ко времени нашей записи он уже побывал на первых ступеньках этой лестницы, едва не погиб… Мы записали и маленькие больничные стихи, и поминание Георгию Владимову, и памяти брата…

Когда он читал стихотворение «Пасха», начали тихонько звонить настенные часы. Такие у него были часы, звонили, когда хотели.

В какой-то момент вспомнили о Хвостенко, которого мы с Антоном записали за два месяца до неожиданной кончины поэта (без гитары, чистое чтение)…

Вспомнили, как они с Битовым недавно встречались в Доме ученых. А.Г. тут же рассказал, что Алешин отец, стихи которого Хвост тоже пел, был в школе битовским учителем английского. «…Почему он, Алешка, всю жизнь кажется мне маленьким? Потому что я был его на три года старше. Теперь уже я был. Неправильное время получается… Это здорово, что вы его записали, но смотрите только не будьте похоронщиками. Страшная часть вашей профессии…»

Мы выключили наши аппараты. Было заметно, что он устал. Я скрепя сердце напомнил ему о стихотворении, которое он сочинил именно сегодня. Андрей Георгиевич взял лист бумаги и довольно долго записывал текст крупными буквами.

По ходу, кажется, правил. «Включайте».

– И вот стишок, который я совершенно случайно, ни с того ни с сего – к вашему приходу написал, ровно когда вы входили. Значит, 19 декабря этого, 2004, года, на Краснопрудной улице:

Стихи заведомо плохие
Ты не боялся записать.
И вот приходят дни другие,
Их начинают узнавать.

И невостребованность тайны

Озимо всходит, как зевок,
Не шевели покров случайно
И не разглядывай намек.

Через полгода, в июне 2005-го, стихотворная подборка Андрея Битова под названием «Год Козы» вышла в «Новом мире». Стихотворение стало другим.

(Перед аудиозаписью)

Стихи, заведомо плохие,
Ты не боялся записать,
Ко мне приходят дни другие,
Их «Не дано предугадать».

Предлог, казалось бы случайный,

Вдруг превращается в урок.
Не шевели покрова тайны
И не разгадывай намек.

19. XII.2004, Краснопрудная

На вечерах, посвященных литературной звукоархивистике, я в подобных случаях говорю, что существуют не только «бумажные», но и «звучащие» черновики. Но в случае с Битовым мне хочется думать, что это два отдельных стихотворения.

Были и другие истории, другие встречи.

Однажды, летом 2007-го, оказавшись на кладбище в Комарове, под Питером, в один из ахматовских «деньрожденных» дней, – он повел показать могилу своего друга и отчасти литературного учителя Виктора Голявкина.

На мраморной плите я увидел невероятную надпись: «Мой добрый папа».

«Ты читал эту вещь? – спросил меня Битов. Я кивнул. – …Вот что надо печатать в наших журналах. Просто брать и печатать, снова и снова».

А в тот день, когда мы с Антоном Королевым его записали, он подарил нам по книжке своих стихов под названием «Дерево. 1971–1977». Это питерское издание было отпечатано тиражом в 99 экземпляров. На моем надпись: «…в день звукописи».

А. Битов у могилы В. Голявкина

По-моему, «день звукописи» продолжается и посейчас, ведь смерти – нет.

И голос у Андрея Георгиевича – все такой же. Абсолютно живой.

2019, июнь, Переделкино

Ольга Шамборант [11]

Одинокий Битов