Битте-дритте, фрау-мадам

Солнечные лучи вливались в раскрытые по жаре окна широкой полноводной рекой, а пылинки лениво скользили в них микроскопическими мальками. Престарелый немецкий коммерсант откинулся на спинку стула и отрешенно вертел в руках пустую кофейную чашку. Боже, как давно он не пил настоящего кофе! Цикорий, который позволяли ему врачи, ничем не напоминал любимый когда-то напиток. Новый день начинался так же скверно, как и предыдущий. Как многие бесконечно долгие дни до этого. А ведь впереди их осталось совсем мало. Даже сегодняшняя ночь, обещавшая хотя бы тень былого удовольствия, и то не оправдала возложенных надежд. Дьявол его забери, этого «переводчика»!

— Господин Зольден, — хриплый голос Штольца, заставил старика досадливо поморщиться. Надо же! Стоило помянуть всуе — явился. Ну что ж, это и к лучшему. Давно пора расставить точки над «i».

— Доброе утро, — усмехнулся он в ответ. — Никак не могу привыкнуть именовать вас Зигмундом Штольцем, Дмитрий Николаевич. Да и это ли имя ваше? Уверен, что нет.

— Но и вы совсем не герр Зольден. — Седой «переводчик» обогнул стол и уселся напротив своего босса. — Впрочем, меня это не касается. Чего нельзя сказать о сегодняшнем ночном происшествии. Не пора ли вам раскрыть карты?

— Вы хотели сказать: не пора ли нам раскрыть карты? — краешком губ усмехнулся немецкий «коммерсант» на чистом русском языке.

— Я вас не понимаю, уважаемый, — покачал головой Штольц, — Вы обо мне знаете все, а я о вас почти ничего. Кроме того, что сегодня вы чуть не сорвали дело, которое я тщательно спланировал. Я могу понять вашу тягу к вуаеризму, в столь почтенном возрасте остается только это. Но почему бы просто не посмотреть порнофильм с садистским уклоном? Допускаю, что вас больше торкает, когда все происходит вживую, но затаскивать извращенца-Серого на заложника — это, мягко говоря, неосмотрительно. Его отец потом небо и землю перевернет, чтобы нас найти.

— Вы поднимаете слишком много шума из-за невинной забавы, Дмитрий Николаевич, — отмахнулся Зольден. — В конце концов, вы профессионал и сможете обеспечить нашу безопасность.

— Невинная забава? — скривился его собеседник.

— Вот именно, — старик широко улыбнулся. — И мне очень жаль, что теперь я ее лишился. Вы так основательно поработали над Серым, что восстановится он не скоро. Весьма сожалею, что не присутствовал. Это зрелище с успехом могло заменить, то которое вы мне испортили.

Вместо ответа Штольц грубо выругался по-немецки.

— Что поделаешь, Дмитрий Николаевич. — Вежливая улыбка не покидала морщинистое лицо. — У меня есть маленькие слабости. А в моем возрасте грешно не воспользоваться удобным случаем. Не так много радостей осталось мне в жизни.

— Ладно, оставим. Собственно, я пришел для того, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Мы выдержали нужную паузу. Клиент, как говорится, созрел и подпишет теперь все, что угодно. Это я точно знаю. Но зато не знаю, что мне делать дальше. Никаких инструкций от вас я до сих пор не получил.

— Получите, когда оформим сделку.

— Вообще-то я предпочитаю готовиться заранее. — Штольц хмуро воззрился на босса. — Чтобы не было неожиданностей.

Однако за неожиданностями дело не стало. Осторожный стук в дверь заставил собеседников дружно повернуть головы.

— Входи, чего скребешься, — буркнул Штольц и брезгливо поморщился.

Серый бочком протиснулся сквозь узкую щель, обтерев футболкой новенький дверной косяк. Ночная экзекуция, устроенная переводчиком, не оставила следов на лице, но двигался неудавшийся насильник с большим трудом.

— Э-э… Там… — промямлил он, старательно отводя взгляд. — Там… Короче, вам это интересно будет…

— Что нам будет интересно? — в голосе Штольца появились нотки любопытства.

— Ну, это… Там по телевизору показывают Панфилова этого. Ну, чей пацан. Он, кажись, землю свою продает. Или отдает. Я чё-то так и не понял…

Если бы возраст позволял господину Зольдену вскочить и бросится в соседнюю комнату к монотонно бормочущему телевизору, он бы наверняка это сделал. Но годы брали свое, и старый немец подошел к мигающему экрану неспешным равнодушным шагом. В отличие от стремительного Штольца, который к этому моменту уже успел оседлать скрипучий стул и довести громкость в динамиках до максимума.

Десять минут в комнате царила напряженное молчание, нарушаемое редкими сухими смешками господина Зольдена. Штольц же только поскрипывал стулом, раскачиваясь на нем словно на лошадке-качалке.

— Приведите мальчишку, Дмитрий Николаевич, — после очередного смешка приказал Зольден. — И позвоните его глупому отцу. Пусть он послушает, крики своего сына, расстающегося с некоторыми частями тела. Может быть, одумается.

— Думаете, уже пора? — вопросительно поднял бровь «перевочик», все еще покачиваясь на стуле.

— Самое время, — подтвердил старик, прикрывая веками лихорадочный блеск зрачков.

Пока Штольц лениво поднимался, дверь с грохотом распахнулась, и в проеме показался Серый, тащивший упирающегося Пашку.