Битте-дритте, фрау-мадам

— Как пройти в «Золотой теленок»?! — набросилась я на проходившего мимо старичка с авоськой, чем едва не довела его до инфаркта.

Получив очень точные инструкции, я испуганным зайцем запетляла по кривым ухабовским улочкам и к своему удивлению очутилась в нужном месте в нужное время. Два мраморных льва бдительно следили за кучкой журналистов (точнее журналисток), вливающихся в гостеприимно распахнутые двери казино. А не менее бдительный охранник на входе чуть ли не носом тыкался в послушно предъявляемые журналистские удостоверения. Тут настала очередь возблагодарить всевышнего за то, что на дне моей сумочки завалялось удостоверение, выданное Нике Евсеевой — внештатному корреспонденту ХХХской газетой «Веритас». Вру. Сумочку я как раз оставила в чулане, а для свободы действий прицепила на пояс Пашкино «кенгуру». Туда аккурат вместился кошелек, мобильник и пачка моих документов.

Размахивая бордовой корочкой перед носом охранника, я протиснулась в просторный холл «Золотого теленка» и влекомая живым потоком направилась туда, где и должна была состояться пресс-конференция. То есть в игровой зал.

Без столов, крытых зеленым сукном, или на худой конец «одноруких бандитов» просторное помещение выглядело осиротевшим. Тонированные стекла приглушали напор полуденного светила, и казалось, будто давным-давно наступили сумерки. Такие же сумерки царили в моей душе.

«Я не позволю Панфилову подписать документы. — Выкристаллизовалась из обрывков единственная четкая мысль. — Пальцы ему на руках переломаю, а подписать не дам. Мама дорогая, неужели он и вправду собирается отдать свою землю? Чем же ему пригрозил Иловский, если он решился на это?»

Я могла еще очень долго изводить себя бесплодными вопросами, но тут в дальнем конце зала зажглись прожектора, и в яркие круги света вошли главные действующие лица.

Впереди шествовал сам Петр Петрович Иловский. Лицо его излучало абсолютное спокойствие и уверенность не только в завтрашнем, но и во всех последующих днях вплоть до Судного. Некие прихлебательные личности, окружавшие игрового магната, были напротив сверх меры суетливы и все норовили забежать вперед. А за ними…

Сказать, что Алексей Панфилов шел следом за Иловским, значит погрешить против истины. Он даже не брел. Скорее кое-как передвигался. Нет, его ботинки не шаркали по длинноворсному темно-синему ковру, но неестественно прямая спина и замедленные движения заставили меня пристально вглядеться в лицо моего нанимателя. Как раз в этот момент Иловский остановился и повернулся к нетерпеливо гудевшей журналистской братии. Панфилов в точности повторил движение своего недруга, и у меня появилась возможность взглянуть ему прямо в глаза. Этого оказалось достаточно для того, что бы все встало на свои места. Вместо иронично прищуренных карих глаз бизнесмена на меня уставились две черные дыры, в которых не осталось даже проблеска рассудка. Точно такими же глазами он смотрел во время нашей первой встречи в придорожном кафе, когда околдованный моим голосом выкладывал на стол тысячные купюры. Мама дорогая, да ведь это же обычный гипноз! То есть не обычный, а очень глубокий — похоже, шестой стадии.

Так вот почему Иловский сказал, что несговорчивый землевладелец сам принесет ему свой участок на блюдечке с голубой каемочкой! Не знаю, кто подсказал игорному воротиле эту идею. Может быть, виной всему ухабовское сарафанное радио. Достаточно было двух-трех дней, и о весть том, что заезжая цыганка «развела на бабки» известного в городе бизнесмена, наверняка стала здесь притчей во языцех. Мог Иловский узнать об этом? Мог. А еще он мог за это время подыскать хорошего гипнотизера и, воспользовавшись идеальной гипнабельностью Панфилова, заставить бизнесмена выполнять любое свое желание. Алексей ведь сейчас не соображает ничего. Все бумаги подпишет. Даже собственный смертный приговор!

То ли кондиционеры заработали с удвоенной силой, то ли сквозняком потянуло сразу из всех щелей, только по моей мокрой спине побежали леденящие кожу мурашки. Потому что Панфилов сейчас действительно подпишет смертный приговор. Только не себе, а Пашке. Долго ли будет оставаться в неведении таинственный немец, если одетая во все желтое тележурналистка жизнерадостно объявляет о том, что она ведет прямой репортаж с пресс-конференции господина Иловского?

Прекратить. Нужно немедленно это прекратить. Меня ведь из телохранителей никто не увольнял, а значит главная моя задача — обеспечить своему подопечному хотя бы относительную безопасность. Если уж не сумела обеспечить абсолютную. Уповать на чужое спасительное вмешательство для меня непозволительная роскошь. Я должна все сделать сама. Знать бы только, что именно я должна сделать?

Мои лихорадочные размышления были прерваны торжественным заявлением Иловского:

— Дамы и господа, сейчас на ваших глазах состоится подписание документа, важность которого трудно переоценить. И для района, и для всей области…