Bittersweet (СИ)

Семья и манера поведения, казавшаяся идеальной в былое время, теперь получила характеристику ущербной, да так обратно и не вернулась. Семейный портрет оказался разорван на клочки, а стекло рамки, под которой хранилась фотография, пошло трещинами, неаккуратными, длинными и, откровенно говоря, мерзкими, но при этом, неплохо отражающими реальность.

Челси много раз рушила иллюзии начинающих артистов, говоря им невозмутимым тоном такие вещи, от которых у ранимых творческих натур срывало крышу, провоцируя дикую истерику. А потом так получилось, что сама оказалась на их месте. Тогда-то и снизошло озарение. Сработало правило бумеранга, о котором неоднократно приходилось слышать, но сталкиваться не доводилось.

Челси всеми силами старалась сохранить спокойствие, потому заранее сделала несколько мысленных пометок. Ни за что не пересекаться с Примроуз, ведь в противном случае разработанный план пойдёт под откос. Она пришла сюда не для того, чтобы оттаскать любовницу отца за волосы, отомстив одновременно за мать и брата, а исключительно ради поддержки Ромуальда. Она пришла, чтобы искренне порадоваться за своё детище. Главное – не думать, кто попал в этот коллектив и развалил его в угоду своим ничем не обоснованным желаниям.

Места были расположены достаточно близко к сцене, потому обзор открывался не просто хороший, а прекрасный. Челси продолжала сжимать ладонь мужа в своей руке, правда, не так сильно, как прежде, во время общения с журналистами.

– Волнуешься? – спросил Барри.

– Как за себя, – призналась Челси.

И надо сказать, что нисколько не преувеличила. Всё сказанное было чистой правдой. Челси отчаянно терзалась от неизвестности, боялась торжественного момента и вместе с тем хотела, чтобы это случилось, как можно скорее. Чтобы не было фальшивых слов и нарисованных улыбок, картинных слёз и заверений о внезапном счастье, которое – все знают – оплачено из кармана семьи Эган. Разумеется, Примроуз этого так и не признала, она оставалась самой собой. Непробиваемая личность, не знающая чувства стыда, сомнений в правильности своих поступков, не страдающая угрызениями совести.

Её голос оставался таким же, как прежде. Всё то же очарование, как и выражение лица, если не думать об истинной натуре, которой свойственна не эта беззаботность, а озлобленность, ненависть и поразительная меркантильность. Хороший голос, достойный, да только всё равно не то.

Слушая её, Челси не смахивала украдкой слёзы, как было в тот момент, когда парень с распущенными светлыми волосами, одетый в матроску и державший в руках розу, пел арии из французского мюзикла, заставляя всех поражаться, проникаться и переживать это на себе.

Челси не устраивала из церемонии показательное выступление, не рвалась на сцену, крича, что это несправедливо, и истинным обладателем премии должен стать другой человек, куда более достойный. Тот, кто прошёл путь от непрофессионального мальчишки, склонного к повышенному уровню сквернословия, до исполнителя главной роли.

Путь получился недолгим, а взлёт стремительным, однако Челси признавала, что не будь у Илайи таланта, она бы никогда не добилась таких результатов. Она бы билась бесконечно, не получая должного эффекта. Она бы не смогла в сжатые сроки превратить его в профессионала. Здесь прошло совсем немного времени, и Илайя мог встать в одну линию с теми, кого публика давно и прочно любила.

Челси немного нервничала, понимая, что ни Ромуальд, ни Илайя не репетировали свой выход и дальнейшее выступление, но нисколько не сомневалась в том, что они не испортят номер, сделав всё лучше, чем можно ожидать.

Вдвоём с братом они обсуждали предстоящее событие и решили, что исполнять «Лучший дуэт года» – по мнению слушателей, а не сомнительно авторитетного жюри – будет не ту песню, что уже навязла на зубах. Ромуальд предложил остановить выбор на песне «Трагедия общества», весьма злободневной и актуальной. Она не входила в их основной репертуар и была записана исключительно для цифрового издания, когда стало понятно: мюзиклу тесно в установленных рамках, он получает всё большую популярность, а, значит, растёт и спрос.

Энтони, проанализировав возможности исполнителей, решил, что эта песня идеально подойдёт данному дуэту. И не ошибся. Хотя… Когда речь заходила о музыке, разве мог Энтони Уэбб ошибиться? Человек, живущий музыкой, чувствующий музыку, практически неразделимый с ней.

To another commotion, to another disruption

To another explosion I raise my glass

To another investment into the future of wasteland

Well here’s to pulling the waistband

But I know at least I thought, at least I fight

At least I know at least I tried

I know I thought I know I’ll fight

Tonight I kiss the world goodbye

…This will lead to personal gain

But I won’t feel any personal pain

All the global implications in vain

Yes the price is high but so are the stakes

This belongs to all of us so really this belongs to no one at all

When it comes to owning up to our fall

Better brace yourself for the end of it all

Tonight I kiss the world goodbye…