Битцевский маньяк. Шахматист с молотком

В одном мать Пичушкина была права. В психиатрической больнице чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее тебя лечат и тем усерднее пытаются сломать. Спустя несколько месяцев Александр вышел из больницы уже другим. В его деле теперь значился диагноз, который ставил жирный крест на всей дальнейшей карьере и жизни. Впрочем, он больше и не собирался этот крест стирать. Его все устраивало.

ПОСЛЕ БОЛЬНИЦЫ ОН ВЕРНУЛСЯ СОВСЕМ ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ. В НЕМ ИЗМЕНИЛОСЬ ЧТО-ТО НЕУЛОВИМОЕ. САША СТАЛ ЗЛЫМ И ЖЕСТОКИМ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЛЮДЯМ, НО ПРОДОЛЖАЛ ЛЮБИТЬ ЖИВОТНЫХ. У НАС ВСЕГДА БЫЛИ КОТЫ, КОТОРЫХ ОН ОБОЖАЛ, ДА И ДРУГИХ ПИТОМЦЕВ ВСЕГДА ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ.

НАТАЛЬЯ ПИЧУШКИНА

Больница сделала Александра сломленным и тихим. Наталья чувствовала свою вину за то, что сын оказался в лечебнице, поэтому старалась ни в чем его не ограничивать и не трогать его вещи, хотя раньше могла бесцеремонно влезть к нему в шкаф и начать уборку. Вскоре Пичушкин вновь стал выходить во двор, заниматься спортом и сидеть вместе со стариками за столом.

– Как ни крути, а жизнь научит молчать и подчиняться, – качал головой Сергей Иванович, наблюдая за тем, как осторожно и аккуратно, выверяя каждое движение, Александр идет к своему подъезду.

Вскоре в семье Пичушкиных произошли изменения. Наталья выгнала за пьянство очередного мужа, а вот младшая сестра Александра обзавелась женихом. Парень, который был на пару лет младше Пичушкина, поселился в квартире на Херсонской улице еще до свадьбы. Все ссоры между ним и братом невесты заканчивались словами: «А ты вообще молчи, ты никто и звать тебя никак. Где дверь, показать? Тогда сиди и молчи!» Поэтому молодому человеку просто не оставалось иного выхода, как помалкивать. Вскоре они с Катей сыграли скромную свадьбу и зажили, как принято у людей. В день бракосочетания на каждом этаже подъезда развесили пучки воздушных шаров и расставили бутылки с шампанским. Жених, как и полагается, поднимался по ступенькам на один этаж, зачитывал задания от гостей, рассказывал стих или пел песню, а затем продвигался дальше, и так вплоть до железной двери Пичушкиных на пятом этаже. На пороге их встречала невеста, одетая в белое платье, перешитое из старого сарафана и занавески. В сопровождении старшего брата, облаченного в костюм, и матери с душераздирающе ярким макияжем молодые спустились по лестнице. Молодоженов ожидало допотопное Volvo, позаимствованное у соседей. Остальные гости расселись по двум другим машинам. В ЗАГСе их расписали быстро, без оркестра. В тот день у музыкантов был выходной, поэтому регистрировали только тех, кто не хотел торжественную церемонию. В казенных коридорах ЗАГСа на скамейках сидели хмурые люди в повседневной одежде. Можно было подумать, что это очередь в поликлинике, а не счастливые пары и их близкие. Шумная компания Пичушкиных на их фоне выглядела странно, но Катю это скорее радовало. По сравнению с невестами в очереди она по праву могла считать себя самой красивой, а свой наряд – самым эффектным.

Вечером все гости сначала набились в квартиру на Херсонской, где уже был приготовлен праздничный стол. Затем народ разбрелся кто куда по району. Александр напился до беспамятства одним из первых, но к вечеру очнулся, вышел на лестничную клетку и стал орать:

– Я Терминатор, я здесь Бог!

Когда Наталья выбежала вслед за сыном, тот уже грохнулся в лестничный пролет и больно ударился о крышку мусоропровода.

– Пойдем домой, Терминатор, а то снова врачи приедут и заберут, – ворчала женщина, пытаясь поставить шатающегося сына на ноги. С помощью новоиспеченного зятя ей все же удалось затащить Сашу в квартиру и уложить на кровать Эльмурада.

– У всех сыновья помогают матерям, а он только все портит, – сетовала Наталья.

– Кто помогает, мам? Ты где таких видела? В сериале про Мексику? – хмыкнула Катя и со стуком хлопнула дверью.

Вскоре у молодой пары появился ребенок. Детскую кроватку поставили в их небольшой комнате, и Наталья с Александром теперь вынуждены были ютиться на оставшихся десяти квадратных метрах. Периодически кто-то из друзей или родственников спал на кухне, поэтому единственным местом, где Пичушкин мог уединиться, оставалась крохотная кладовка два на два метра. Там, как и прежде, висела перекладина, выполнявшая функцию турника или сушилки для белья, в зависимости от того, кто первым в кладовку вошел.

Александр продолжал иногда подрабатывать, оказывая мелкие услуги соседям или помогая разгружать товары в магазине, но никуда на постоянной основе устраиваться не собирался.

– Сидишь только на моей шее и ничего не делаешь. Учиться не учишься, так иди работай, – без конца повторяла Наталья то сыну, то зятю. Второй, правда, подрабатывал чуть более усердно, наличие ребенка обязывало.

– Я ходил на мебельную фабрику, не взяли, – огрызался Пичушкин.