Битва

Дежурная на выходе гостиницы с сердечной теплотой спросила:

— Ваша жена, Георгий Владимирович? Я поняла… Посмотрю, помогу.

— Спасибо. Я буду звонить.

2

Только теперь стало ясно, что кабинет Сергеева в сборно-щитовой казарме, приспособленной под штаб, тесен: приезжим не хватило места за столом, приглашенные руководители служб полигона входили со своими стульями, долго устраивались.

Наконец все расселись и утихомирились, лишь кое-кто вполголоса перекидывался фразами, да и то такое позволяли себе приезжие, полигонные же, поставив стулья и сев, умолкали сразу: столь большое скопление начальства действовало магически.

Янов, сидя за столом рядом с Сергеевым, усталый после полета — сумрачные тени легли под глазами, тяжело спустились веки, — побарабанил пальцами по кромке стола, негромко спросил:

— Ну что, товарищ Сергеев, все? Можно начинать? — И, отметив кивок Сергеева, сказал: — Тогда заслушаем начальника полигона о состоянии дел, потом… — Янов сделал паузу, повернул голову наискосок, к сидевшему через стол Умнову в белой рубашке, при галстуке, кивнул с достоинством и уважением: — Главный конструктор познакомит нас с перспективой по «Меркурию». Так, Сергей Александрович?

Подтолкнув неторопливо очки, Умнов проговорил:

— Так, по-моему.

Неизвестно в какой связи, уже раскрыв папку, в которой лежал доклад, Сергеев подумал: Умнов переоделся; там, на аэродроме, из самолета он вышел в полной форме — полковничьи погоны на кителе, слева три ряда новеньких планок, справа одиноко, но приметно золотилась медаль лауреата Государственной премии, оттиск лавровой ветви на круглом поле. Казалось, коротко мелькнувшая у Сергеева мысль передалась Янову — глаза, мерцавшие под низко приспущенными веками, слабо засветились, и, с живостью распрямляясь за столом, он сказал:

— Сергей Александрович в штатском одеянии, а так он человек военный, полковник, прошу это иметь в виду… Ему легче, он главный конструктор, ему можно и так, в рубашке, а нам нельзя. Преимущество для Шантарска серьезное!

— Но вы же знаете лучше меня, Дмитрий Николаевич, что дело не в форме, а в содержании. Не так ли? — сняв и протирая очки, проговорил Умнов. В тоне, в том, как он подчеркнул слова «форма» и «содержание», прозвучала мало скрытая ирония.

— Правда, правда! — подхватил согласно Янов. Он явно не хотел углублять этот разговор. — От нее никуда не уйдешь. Так что, начнем?

Доклад о состоянии дел читал полковник Валеев, Янов же, вздев очки, следил по экземпляру, лежавшему перед ним, и, казалось, был спокоен, и даже благодушен: не супил брови, ни разу не перебил начштаба. А когда Валеев закончил читать и подсобрал строго невысокую, обрубисто-полноватую фигуру: «Все, товарищ маршал», Янов медленно сказал:

— Ну что ж, спасибо. — И сразу оживленно пошевелил бровями: — Все согласны, товарищи, или есть дополнения? Давайте! Особенно прошу представителей полигона — как?

— Читали, обсуждали, товарищ маршал, — нарушил молчание Сергеев.

— Это хорошо, что коллективно… — оглядывая уже спокойно сидящих, сказал Янов. — Значит, дополнений, замечаний нет? — Выдержал паузу, потер привычно скобочку волос, усмехнулся, голос с глушинкой: — В двух случаях бывает… Или все верно, полное единодушие, или не так, но есть причины молчать… Что же — первое, второе?

На стульях задвигались, заулыбались — вопрос Янова внес оживление, сломил атмосферу строгости, чинности. Два-три голоса отозвались: «Согласны!», «Все верно в докладе», «Это бы реализовать!»

— Что ж. — Янов выпрямился неторопко за столом, обернулся к Сергееву. — Тогда уточним на месте! И строительство, и поставку оборудования, и быт. Вот покормите нас обедом и — по точкам. Там и жить…

— Будут вертолеты, Дмитрий Николаевич, можно возвращаться в жилгородок. — Сергеев сделал попытку скорректировать решение маршала.

Смешок Янова оказался коротким и глуховатым:

— Начальник полигона беспокоится — не устроено? И поглядим, в самый раз! Так что, по-полевому, все же военные. — И он прихлопнул ладонями по столу.

В конце, уже отпуская всех, попросил:

— Будут предложения — без церемоний, товарищи. Дело большое решаем, без коллективных усилий не сдвинуть.

Выходили из кабинета последними Янов, Сергеев, Умнов. Уже переступив порожек, маршал задержал шаг, дотронулся до локтя Сергеева, поглядел пристально и тепло.

— А вы можете не ездить… — Кивнул неопределенно, за дверь. — Там ведь вот-вот… Не ошибаюсь?

— Нет еще. В случае чего поставят в известность.

— Ну, глядите.