Битва колдуньи. Сага о мечах

– Я-то рад, – уныло ответил Виги, которому внушили, что именно об этом он и должен мечтать. – Но я бы хотел, честно говоря, получить иной подарок… кроме паруса… Более драгоценный и желанный для меня, – несколько неловко закончил он.

– Вот уж не знаю, что еще мы могли бы тебе предложить! – Ингвиль развела руками, хотя на самом деле догадывалась, что он имеет в виду.

Да и трудно было бы не догадаться. Они восемь лет прожили в одном доме, а скрывать свои истинные чувства Виги умел гораздо хуже, чем бы ему хотелось.

– А тебе совсем не жаль со мной расставаться? – спросил он, стараясь с высоты своего роста заглянуть ей в глаза.

– Ты так говоришь, как будто собираешься в первом же походе завоевать какую-нибудь далекую землю и остаться там навсегда! – Ингвиль усмехнулась, отведя глаза. – Мы же расстаемся не навек. Ты будешь приезжать к нам в гости, и на тингах мы не раз увидимся. Отец же говорил, что всегда рад тебе, что для тебя и твоих людей в любое время найдется место в нашем доме, и здесь, и в Кремнистом Склоне. На осенний тинг мы обязательно поедем. Так что мы даже не успеем как следует соскучиться, как снова увидимся на Остром мысу.

– Осенний тинг… – с досадой начал Виги. Несколько месяцев, оставшихся до этого события, представлялись ему вечностью.

– И я уверена, что ты будешь далеко не так рад этой встрече, как тебе кажется сейчас.

– Не рад? Почему? – Виги даже возмутился. – Я буду не рад? Да я буду ждать этого, как… как… как ничего другого на свете!

– Это ты сейчас так думаешь. Но в первом же походе тебе откроется совершенно новый мир, – мечтательно произнесла Ингвиль. Ее-то никакой новый мир не ждал ни через месяц, ни через год. Самый главный «поход» ее грядущего состоял в переезде в дом мужа, где ей предстояло, несмотря на ум, красоту и знатность, провести жизнь между очагом и кладовками, точно так же, как и любой из рабынь, некрасивых и глупых. – Ты наберешься совершенно новых впечатлений, узнаешь новых людей, увидишь, как живут люди в совсем-совсем других странах. И все привычное покажется таким мелким и скучным…

– Я не хочу никаких других стран и людей! – крикнул Виги, почти в отчаянии, что она не понимает его. – Я хочу навсегда остаться… с тобой, – тихо закончил он и снова взял ее за руку.

Но Ингвиль тут же вынула пальцы из его горячей, влажной от волнения ладони.

– Хватит, Виги сын Стюра, ты уже не маленький! – сказала она и строго взглянула ему в глаза. – Ты родился конунгом, и тут уже ничего не переменишь, нравится тебе твоя доля или нет. Лучшая участь для конунга в том, чтобы побеждать своих врагов, а лучшая смерть для него – на поле битвы. И я не смогу тобой гордиться, если ты будешь думать только о том, как бы увильнуть от походов и посидеть подольше возле моей прялки.

Виги смотрел ей в глаза как зачарованный и почти не слышал, что она говорит. Стоящая возле черного камня, освещенная солнечным лучом, светловолосая девушка казалась по-волшебному прекрасной и загадочной, как светлый альв, и Виги любовался ею, едва вникая в смысл слов. Сильнее власти конунга и славы воина его влекла она, Ингвиль дочь Фрейвида, и ее любовь была желаннее самой богатой добычи.

Но этой-то любви вовсе не было в ее голубых глазах, и Виги со стыдом опустил голову.

– А если я… – торопливо заговорил он, вдохновленный новой мыслью, – если я сделаю все это, пойду в походы, одолею много врагов, возьму добычу, ты тогда…

Ингвиль взмахнула руками, пытаясь заставить его замолчать, но он схватил ее за оба запястья и поспешно продолжил, пока не покинула его смелость:

– Когда я стану конунгом, ты будешь моей женой?

– Замолчи! – воскликнула Ингвиль. – Не смей об этом говорить! Ты еще ничего не сделал, чтобы замышлять женитьбу. У твоего отца могут быть совсем другие задумки на этот счет. И незачем зря сотрясать воздух такими словами.

– Но я на все готов ради тебя!

– Ты должен быть готов на все ради себя и своей славы, ради того, чтобы твои потомки могли гордиться твоими подвигами и брать с них пример. Понимаешь?

– Понимаю, – со стыдом ответил Виги, но на самом деле не понимал.

Ингвиль относилась к его пылким чувствам как к безделице – ведь любовь между воспитанником и дочерью воспитателя (или наоборот) возникает сплошь и рядом, но в большинстве случаев быстро забывается в разлуке. Она была уверена, что впечатлительный и немного легкомысленный Виги забудет ее в первом же походе. И не собиралась об этом жалеть. Нет, не таким был образ возлюбленного, таившийся где-то в душе, так глубоко, что она и сама не могла толком его разглядеть. В одном Ингвиль была уверена – будущего господина своей судьбы она еще не встретила.

Вот только когда же он наконец появится? Она не отвечала на любовь Виги, однако его пылкость рождала в ней тоску и томление. Она красива и достойна любви, а некому подарить это счастье, некого согреть этим огнем, что горит в груди и жжет, не находя применения! Кругом лето, везде зелень и цветы, солнце блестит на волнах, и кажется, что счастье так близко – только оглянись, а оно стоит за плечом…