Битва на Каяле

Конечно, Ломоносов заблуждался, считая, что начальствовавшие на тот момент в Академии иностранцы были единственными виновниками её «закоренелого несчастья». Борьба, происходившая в Академии, была в основе своей политической борьбой. Враждебные Ломоносову иностранцы, безусловно, были опасными противниками, ибо их обращала в своё орудие всесильная феодальная знать, окружавшая императорский престол. Ломоносов не знал и даже не подозревал, что бюрократические и дворцовые связи его чужеземных «неприятелей» были несравненно шире и глубже. Его академические враги вели за его спиной разговоры и переписку со многими влиятельными особами, в том числе и с теми меценатствующими сановниками, которых Ломоносов считал своими искренними друзьями и покровителями. Как известно, историю пишут победители, и в том давнем споре взяла верх норманнская версия нашей истории. На тот момент победила школа Миллера и Шлёцера, которая своими псевдонаучными теориями и гнусными выдумками при непосредственной поддержке императоров Романовских надолго загнала отечественную историческую науку в своё «прокрустово ложе», из которого та до сих пор не может выбраться. Именно эти учёные принесли с собой русофобскую идею о ничтожности Руси как государства и как цивилизации. Тогда-то и получилось, что «античный Рим» рухнул задолго до образования славянского государства, и всё написанное Миллером, Байером, их учениками и последователями приобрело статус непреложной истины. Эта победа окончательно закрепилась в начале XIX века. Когда бывший воспитанник Виттенбергского университета Германии, ставший русским академиком, доживавший свой век профессором Геттингенского университета Август Людвиг Шлёцер, добиваясь награды за изданные в 1802 году первые части исследования о Несторе, в письме к графу Н. П. Румянцеву высказал пожелание видеть полное издание древних русских летописей. Он открыто претендовал на монопольное место в русской исторической науке. И уже вначале 1804 года министр народного образования граф Задовский доложил государю, что Шлёцер выразил готовность соучаствовать с русскими учёными в таком издании. Александр I повелел для этого дела составить особое общество. Так 18 марта 1804 года при Московском университете было основано Учёное общество, первоначальной задачей которого было критическое издание русских летописей, со временем оно расширило свои знания на всю область источников русской истории. В это же время Н. М. Карамзин при поддержке государя стал возводить прочную стену на миллеровском фундаменте. А уже придворный историк Александра II С. М. Соловьев так отштукатурит и отполирует эту свежевыложенную стену, что никакие доводы против этого ни ранних декабристов и литераторов в лице П. А. Катенина и В. К. Кюхельбекера, ни славянофилов в лице братьев И. С. и К. С. Аксаковых, К. Н. Бестужева-Рюмина, А. С. Хомякова, Н. И. Костомарова, В. Г. Василевского, Ю. Ф. Самарина, С. А. Гедеонова не смогли ее поколебать. И все, кто попытается оспорить эти вновь утвердившиеся идеи, будут в лучшем случае осмеяны, а в худшем – поступят как с диссертацией Костомарова, защита которой была отменена министром народного просвещения С. С. Уваровым и по его приказу сожжена как «подрывная».

И уже на отредактированную и исправленную Миллером «Историю России» Татищева ссылается и опирается в своем переводе «Слова» граф А. И. Мусин-Пушкин, в котором красной нитью проводится мысль о постоянной борьбе «леса со степью», «борьба» за выход славян на побережье Чёрного моря. А это уже явная теоретическая поддержка имперской политики Екатерины II, которая старалась мотивировать территориальные захваты в Малороссии и Бессарабии преемственностью политики Петра I и мечтала восстановить в прежних границах восточную часть Византийской империи. Это так называемый «Греческий проект» Екатерины, согласно которому Россия должна была изгнать Турцию с Балкан и перенести столицу в освобождённый Константинополь. На эту затею было брошено немало сил и средств, даже её внуку, который в будущем по её планам должен был занять «нововизантийский» престол, было дано соответствующее имя. Для оправдания территориальных захватов в Крыму, Малороссии, Бессарабии Екатерине как воздух нужны были определённые исторические параллели в нужном для себя ключе и примерно в том же географическом районе. Вот таким образом и получилось, что дружина Игоря вела неравный бой с дикими степняками-кочевниками – «половцами» на юге Причерноморского Дона. И эта мысль настолько сильно укоренилась в умах людей, что предположение о том, что Игорь водил свою дружину в совершенно противоположную сторону – на запад, на Адриатическое побережье Северной Италии к Венеции, может вызвать неоднозначную реакцию у большинства современных читателей и историков.